Уха из золотой рыбки

Я оказалась в комнате, забитой столами. Повсюду виднелись штативы с пробирками, какие-то стеклянные банки, колбы, реторты. В углу тихо гудел, моргая красными лампочками, непонятный прибор, около него виднелась раскрытая дверь, ведущая в другую комнату.

– Вот, – кивнул Павел Николаевич, – зарплата лаборантки невелика, но мы с Мариной Сергеевной доплачиваем сами.

Из второй комнаты высунулась дама неопределенных лет, тоже в белом халате, но ее рабочее одеяние было аккуратно застегнуто и безукоризненно отглажено.

– Ну много добавить не можем, – бойко подхватила она, – на большую сумму не рассчитывайте.

– Сложного ничего нет, – засуетился профессор.

– Я не наниматься на работу пришла, меня Света прислала, ваша жена.

– Ну да, – кивнул Павел Николаевич, – она звонила, просила вас встретить… О черт! Простите дурака! Вы из милиции!

– Да.

– Присаживайтесь, – захлопотал Павел Николаевич, – вот сюда, на табуреточку, слушаю вас внимательнейшим образом.

Марина Сергеевна, поняв, что я не хочу работать в лаборатории, потеряла ко мне всякий интерес и скрылась в своей комнате.

– Вы хорошо знали Настю?

– Настю?

– Анастасию Кусакину.

– Ах да, конечно, совсем не знал.

– Как?! Света говорила, что она у вас служила.

– Да-да, – закивал Павел Николаевич, – точно, одно время помогала нам, но потом перешла к Льву Николаевичу.

– Почему?

Профессор пожал плечами:

– Наверное, у Воротникова предложили лучшую зарплату, там сотрудников больше. В нашей только я и Марина Сергеевна, в лабораториях скидываются на доплату техсоставу. У Льва Николаевича чуть ли не двадцать человек, сумма доплаты сильно увеличивается. Ах, бедная девочка, такая ужасная смерть!

– Ну уж бедной ее никак назвать нельзя, – раздался из другой комнаты ехидный голос Марины Сергеевны, – та еще штучка с ручкой.

– Марина Сергеевна! – с укоризной воскликнул Павел Николаевич. – О мертвых плохо не говорят.

– Молчу-молчу, – отозвалась женщина.

– Уважаемый господин профессор, – торжественно заявила я, – мне бы очень хотелось услышать ваше мнение о Насте. Что она была за человек?

– Так и сказать нечего, – промямлил он, – ходила, работала, потом ко Льву Николаевичу ушла.

– Она с кем-нибудь тут дружила?

– Понятия не имею.

– Может, конфликтовала с коллегами?

Павел Николаевич потер правой рукой затылок.

– Увы! Ничего сказать не могу.

Резкий звонок будильника заставил меня вздрогнуть. Профессор вскочил на ноги.

– Бога ради, простите, я должен спешить, печка выключилась.

Сказав эту фразу, он почти бегом выскочил в коридор. Я осталась одна среди сотен пробирок.

– Нашли кого спрашивать, – раздалось за спиной.

Марина Сергеевна вынырнула из комнаты и подошла ко мне:

– Неужели не поняли, что Павел Николаевич неадекватен?

– Ну есть немного, – осторожно кивнула я.

– Павел – великий ученый, – с самым серьезным выражением на лице заявила Марина Сергеевна, – но в быту он пятилетний ребенок, абсолютно беззащитное существо. Как вы думаете, что он сделал, получив крупную премию?

– Поехал путешествовать?

Марина Сергеевна фыркнула:

– О боже, нет, конечно! Купил квартиру для своей тещи и поселил ее на одной лестничной клетке с собой. Нам сейчас дали отличные зарплаты, мы грант получили, но спросите у Павла Николаевича, сколько он имеет в месяц, – не ответит. У них дома всем жена заправляет, между нами говоря, предприимчивая особа, она его почти в два раза моложе. Но по сравнению с Настей Светлана – ангел.

– Чем же Кусакина вас так рассердила?

Марина Сергеевна нахмурилась:

– Жуткая девица, она мне сразу не понравилась, такая скромница, тихоня, глазки в пол. Потом я у нее на ноге татуировку увидела и подумала: «Э, милочка, не такая уж ты примерная девочка». Татуировка на ноге! Согласитесь, интеллигентной девушке из приличной семьи не придет в голову украсить себя подобным образом. Правда, мне показалось, что она немного стесняется наколки или просто не хочет ее демонстрировать на работе. Настя, если приходила в юбке, а они у нее были короче некуда, бинтовала щиколотку. Я сначала подумала: ну растянула ногу, подвернула, поранила… А потом она заявилась в джинсах, брючина задралась, и я увидела то ли бабочку, то ли птичку.

В моей голове вихрем понеслись воспоминания. Перед глазами появилась Лика, одетая в темно-серое платье с нашивкой на груди, в ушах зазвучал голос подруги: