Следы сатаны

— Дорогие мои. Мы не боимся злых сил. Мы же знаем, что их нет в действительности. На самом деле мы до смерти боимся, что это один из нас, — сказал Никлас, ее муж.

Доминик присел на корточки и подержал ладонь над следами.

— Потише, — попросил он. Все замолчали.

— Ну что? — Виллему никогда не отличалась терпением.

Он поднялся.

— Боже, как отчетливо я вижу. Я знаю, где он, — несколько удивленно произнес Доминик.

— И где же? — теперь не вытерпел Никлас.

— Направляется в горы. Его тянет туда, но он не уверен… Как называется долина в самом сердце Норвегии?

— Гудбрансдал?

— Нет-нет. Разве нет долины под названием Вальдрес?

— Есть, — отвечал Никлас.

— Но туда очень далеко идти, — протестующее воскликнула Виллему.

— Нет, вряд ли он уже там. Я чувствую раздражение, ярость. Только не пойму отчего.

— А где он сейчас?

— Я вижу это место. Он в горах, не так далеко отсюда. Его тянет в горы.

— Горная долина? Недалеко отсюда? — переспросила Ирмелин. — Не понимаю.

— Нурефьелль, — предположил Никлас. Он лучше знал страну.

— Понятия не имею, — отвечал Доминик. — Я вижу, как горное плато упирается в реку — или небольшое озеро — где-то на востоке.

— Крёдерен.

— Все может быть, — ответил Доминик. Он ведь жил в Швеции и совсем немного знал о Норвегии. — Во всяком случае, он сейчас там. На востоке, в горах.

— Именно там?

— Да, сейчас там. Очень раздражен. Устал.

— Знаете, тогда это никак не может быть сатана, — непроизвольно вырвалось у Виллему.

Ирмелин снова шикнула.

— Ведь если ему плохо…..

— Нет, я не могу сказать, кто он, — медленно проговорил Доминик. — Но что самое странное, он и сам не знает, кто он на самом деле.

— И ты видишь его?

— Нет, как я могу его видеть. Ты что, не понимаешь, что я просто ощущаю его чувства. Я могу отчасти сосуществовать с ним. Тогда я вижу только то, что его окружает. Я ведь не могу видеть сам себя.

«Ну конечно», — подумалось Виллему. Она перестала узнавать своего мужа после того, как его стали посещать видения. Но она стала больше уважать его, ее с новой силой потянуло к мужу.

— Что он там делает? — тихо спросила Ирмелин.

Доминик вздрогнул:

— Мерзость! Ужас! Я чувствую огромное зло, он ненавидит все вокруг себя. Чувствую холод, ужасающий холод!

— Именно то, что испытывали все отверженные из рода Людей Льда. Холод души, презрение к жизни. Мне кажется, что в нашем случае все еще хуже, он отвержен так, как никто до него.

— Да, если только он из рода Людей Льда, — быстро вставила Ирмелин.

— Ты совсем не ощущаешь тепла, человечности? — подавленно переспросила Виллему.

— Совсем!

— Тогда это просто месть, злая месть… Я говорю об освобождении Хромоножки. А я-то так надеялась.

— В данном случае ни на что нельзя надеяться, — сухо отозвался Доминик. Он собрался с мыслями.

— Мне кажется, что я знаю, как себя вести. Я могу следовать за ним и, в конце концов, найду его. У меня есть большое преимущество — я могу читать его мысли, как бы внедриться в них.

— И в его душу, — добавила Ирмелин.

— Нет, души у него нет. Только желание разрушать… И найти что-то, — тихо прибавил он под конец.

Виллему с удивлением взглянула на мужа. Он предназначен для того, чтобы выследить, найти чудовище. Никлас тоже знал, что ему делать. Чудовище ранено. А Никлас — врач. Кроме того, он мог лечить руками, знал все лечебные травы, что использовали Люди Льда.

А что она? Что могла сделать Виллему? Все считали, что она больше других наделена сверхъестественной силой. Но ее способности дремали в ней. Она никогда не забудет, что произошло тогда на шхуне… До того, как она успокоилась.

Голос Никласа вывел ее из задумчивости:

— Нам следует выехать уже завтра утром.

— Согласен. Нельзя терять ни минуты. Но сначала нам надо выспаться, — ответил Доминик.

Ирмелин взяла Никласа за руку:

— Милый, дорогой, пожалуйста, вернись назад!

В Элистранде тоже зря времени не теряли.

— Вы пойдете на север, — решительно проговорила Габриэлла. — Это пустынные, дикие места. Там нет ни постоялых дворов, ни трактиров.