Профессия: ведьма

Старейшина сделал еще одну попытку прояснить безнадежно замутненную ситуацию:

– Со времени последнего нападения прошло две недели, а раньше монстр появлялся каждые два-три дня. Мы считаем, что он больше не представляет опасности для жителей Догевы.

Более дурацкого аргумента мне еще никто не приводил. Они что, поклоняются этой твари? Знавала я одну дремучую деревеньку, жители которой ежемесячно приносили жертвы бурому дракону, проживающему по соседству и якобы способствующему плодородию и плодовитости. Но никакая плодовитость не могла компенсировать убыль съеденного населения, и деревня опустела за считанные годы, после чего дракон сделал слабую попытку повысить плодовитость Стармина, но там в его помощи не нуждались и обстреляли благодетеля из баллист и катапульт. При вскрытии в брюхе чешуйчатого гада обнаружили целый склад цепей и кандалов, сковывавших жертв непосредственно в момент поедания, что красноречиво свидетельствовало об их решительном несогласии с политикой деревни. Неудобоваримый инвентарь был передан на нужды тюрьмы и очень пригодился – сталь, закаленную желудочным соком дракона, не брали даже алмазные напильники.

– А Лён сказал, что представляет, – настаивала я.

Фамильярная ссылка на Повелителя Догевы их добила. Я слизнула соленую капельку с нижней губы. Вот вам и кровяной привкус. Испереживавшись в ожидании укуса, я искусала сама себя!

Поверженные Старейшины еще пытались робко возражать: дескать, Лён преувеличивает, что свойственно молодости (сами они выглядели на тридцать – тридцать пять лет), а вообще все в порядке, все уляжется само собой («В гроб», – ехидно добавила я, чуть опьянев и несколько раскрепостившись), не правда ли, Повелитель?

Лён неопределенно пожал плечами, чем окончательно убедил меня в том, что дело нечисто.

Из вежливости допив бокал и доев отбивную, я откланялась. Меня не удерживали – нам всем было о чем подумать, а если мысли на одну тему, но с разных точек зрения, то думать лучше по отдельности.

Конечно, мне помогли подняться, довели до двери, рассыпались в комплиментах, пожелали спокойной ночи, доброго здоровья и прочей ерунды. Эриус вызвался меня проводить, я отказалась и по пути чуть не снесла лбом ель на повороте тропинки. Конечно, я ушла не сразу – постояла, подслушивая, у двери, но вампиры погасили свечи и перешли на драматический шепот, и до меня доносились только шипящие и свистящие звуки. Пришлось идти домой, нащупывая руками ели, благо тучи разошлись и месяц выглянул. Темный лес, прыгающие тени и скрипящие ветки меня не страшили – я их просто не замечала, погруженная в свои нелегкие думы. Да и вообще, чего можно бояться в городе вампиров?

Вот только что за комедию они передо мной ломали?

Кажется, я нашла ответ, или что-то на него похожее.

Они боялись меня больше, чем монстра. Панически боялись, ожидая какой-то каверзы с моей стороны, и я их не разочаровала, вот только сама не понимаю, когда и почему. Каждый раз, когда я собиралась что-нибудь сказать или спросить, они цепенели, как мыши перед гадюкой. Все, кроме Повелителя. Раз уж я внушаю Старейшинам такую антипатию, то почему они не сплавили меня Лёну? Пусть бы он меня потчевал, а не этот лощеный Хариус, то бишь Эриус. Тогда волей-неволей ему бы пришлось более активно участвовать в беседе. Но мне достался дальний угол стола. Вряд ли меня хотели унизить. И вряд ли догевский этикет запрещает чужеземкам сидеть во главе стола. Ладно, пойдем от противного. Допустим, я сижу рядом с Лёном. Кому я могу помешать? И вообще, что такого нежелательного можно выкинуть, сидя рядом с Повелителем?

Убить его.

Неужели они решили, что я приехала в Догеву в качестве наемного убийцы? Кто распорядился снарядить меня осиновым колом? Что же такое было в письме Учителя? И почему Лён так важен для Догевы? Почему Повелителем называют светловолосого парня, целыми днями шляющегося неизвестно где? По его словам, тварь – настоящий бич Догевы, по словам Старейшин, – она безобидней овечки. А злокозненный Серый Волк – как раз-таки я. И тем не менее Лён вроде бы на моей стороне. Иначе вмешался бы. Короче, одни «бы» и «почему», а «потому» окутано мраком тайны.

Размышляя, я не заметила, как добралась до своего домика. У крыльца дремал серый пес с рваным ухом. Увидев меня, он поднял голову, но ничего не предпринял. Как только я перешагнула порог и потянула дверь на себя, чья-то легкая тень скользнула между деревьями и растворилась в ночи. Я могла поклясться, что это мой подбитый проводник.