Кровь, слава и любовь

Но не только удовлетворенное честолюбие кружило ему голову – у него была и другая причина, вызывавшая состояние, подобное опьянению, и сладостное предвкушение. После долгих месяцев разлуки он снова увидит свою жену Лодовику, прекраснейшую из венецианских дам. Два года назад он женился на ней вторым браком и, несмотря на разницу в возрасте больше чем в сорок лет, был пылко, как юноша, влюблен и… страшно ревновал.

Наконец из тумана проступили разноцветные паруса и штандарты: весь флот Венеции вышел навстречу дожу, – и Марино Фальеро пришлось на время расстаться с милым образом жены. Главное в эти минуты – соблюсти достоинство.

Пока галера дожа приближалась к Венеции, в принадлежавшем Фальеро дворце на Большом Канале разыгрывалась странная сцена. Между доной Лодовикой, женой нового дожа, и Микеле Стено, знатным венецианским юношей, происходило бурное объяснение. Терпение красавицы Лодовики подвергалось тяжкому испытанию, судя по ее пылавшему гневом взгляду.

– Если вы не ничтожество, Микеле Стено, – говорила она сердито, – значит, вы сумасшедший, потому что только безумием можно объяснить такое поведение. Я тысячу тысяч раз давала понять: ваша назойливость мне неприятна. Отчего вы продолжаете надоедать мне?! Вы постоянно попадаетесь мне на пути, даже в церкви. Мало того, вы осмелились проникнуть в этот дом прошлой ночью! Вы должны прекратить вести себя столь нагло!

Молодой человек насмешливо улыбнулся.

– Ничего нет проще, – ответил он, передернув плечами. – Не будьте такой жестокой, и вам не придется больше жаловаться на мое поведение. Я люблю вас. Я твержу вам об этом уже не первый год… Вы знали это задолго до того, как вы вышли замуж за этого старика Фальеро!

– Постарайтесь оказывать должное уважение дожу, мессир, если вам не хватает учтивости по отношению к его жене! Я никогда вас не поощряла и сразу не оставила никаких надежд. Вам не в чем меня упрекнуть.

Когда Лодовика Градениго, дочь одного из самых богатых венецианских патрициев, вышла замуж за Марино Фальеро, не один из молодых и красивых дворян не смог скрыть своего разочарования. Но никто из них не выказывал такого отчаяния, как Микеле Стено, который в течение нескольких лет тщетно домогался руки девушки. Разочарование, впрочем, довольно скоро переросло в гнев. Наделенный от природы невероятным упрямством, Микеле продолжал досаждать молодой женщине и после того, как она обвенчалась с Фальеро. А когда супруга несговорчивой красавицы отослали в Авиньон, эти настойчивые преследования стали совсем уж невыносимы. Стено не встречал со стороны Лодовики ничего, кроме вежливой холодности сначала и открытого презрения потом. Это толкнуло упрямца на совсем уж безумный поступок: минувшей ночью, охваченный бешенством при вести о назначении Фальеро дожем и возвращении его в Венецию, он вскарабкался на балкон и попытался проникнуть в спальню молодой женщины.

Одна из служанок подняла крик, и безрассудный влюбленный спрятался в громадном сундуке. Он просидел там до самого утра. И вот теперь происходило то, что происходило. Разумеется, Лодовика не была жестокой. Ее, безусловно, могло тронуть большое чувство, но дерзкий способ, каким Стено стремился к достижению своей цели, глубоко оскорбил ее. Микеле был из тех людей, которые не в состоянии понять, как это можно – противиться их обаянию, потому что до сих пор немногим женщинам удавалось устоять перед подобным напором.

И в этот раз он снова стал настаивать на своем.

– Почему вы всегда отказываетесь выслушать меня? Если бы вы только захотели – я стал бы вашим рабом…

– Рабом? Но какую цену мне пришлось бы заплатить за это? Непристойно говорить мне о любви, мессир! Разве надо напоминать вам, в какой ранг возвели меня достоинства моего супруга?.. Дож возвращается, и было бы очень хорошо, если бы вы наконец прислушались к голосу рассудка. Сегодня вы в последний раз приблизились ко мне без свидетелей, потому что отныне вам следует видеть во мне лишь жену повелителя. Что же до ваших чувств, единственное подходящее к случаю – это почтение.

Упрямый венецианец сделал несколько шагов, собираясь подойти к молодой женщине поближе, но она решительным жестом остановила его.

– Не приближайтесь! Я забуду о дерзости, проявленной вами. Никто ничего не узнает, служанке я прикажу молчать, но вы должны немедленно уйти, мессир. Скоро за мной придут, и я должна буду предстать перед супругом.