35  

– Никита заработает, – тихо ответила я. – Он молодой, потянет.

– Ой, не смеши… – прошептала Раиса. – Никчемушный паразит, только ногти красить способен. И Лизка такая же. Кабы Наташа была, не страшно, она сильная, работящая, умная. А эти… Ну все, конец дому! Старух вон выпрут, Настю в детдом сдадут, животных усыпят, особняк продадут и вдвоем загуляют. Никита себе машин понакупает – он дольше чем полгода на одном авто не катается, а Лизка брюликами обвесится. Ой, беда, беда… А мне куда? Господи!

Раиса принялась всхлипывать, я молча уставилась в окно. Думается, по миру семья не пойдет. Огромное здание со здоровенным участком стоит несколько миллионов долларов. И еще, остаются книги Милады, их будут переиздавать. Да, похоже в этой семье к хозяйке относились потребительски, использовали как дойную корову. Вот и Раиса сейчас жалеет не Миладу, а оплакивает себя, боится остаться без средств. Хорошо, что Смолякова не слышала слов домработницы, думаю, писательнице было бы неприятно.

– Эй, девки, – донеслось из сада, – идите сюда!

– Нет! – хором крикнули мы в ответ.

– Давайте-давайте, не трусьте!

– Никогда! – снова слаженно откликнулись мы с Раисой.

– Топайте во двор, говорю! Все нормально, тут ерунда какая-то… – настаивал Михаил Степанович.

Мы с Раисой переглянулись, потом схватились за руки и пошли на зов.

Глава 10

Первое, на что наткнулся мой взор, было женское тело, одетое в грязные джинсы и сильно испачканный некогда светло-бежевый пуловер. То, что еще несколько дней тому назад было улыбчивой, приветливой Смоляковой, теперь лежало, вытянувшись на сочно-зеленой траве.

– Дальше ни шагу! – заявила я. – Не хочу!

– Ага, – кивнула Раиса.

Мы замерли, потом я сердито воскликнула:

– Какое право имели, без милиции…

– Да заткнись ты! – ласково велел Михаил Степанович. – Сам сначала перепужался…

– И мы перетрухали, – пробасил один из охранников. – Во блин, похожа-то как…

– Ну просто одно лицо! – подхватил другой секьюрити. – Придет же людям такое в голову, чистая фотография…

– Шутники! – взъярился вдруг Михаил Степанович. – За такое надо на пятнадцать суток сажать!

– Ваще, блин! – голос первого охранника.

– Чума! – голос второго.

Мы с Раей растерянно смотрели на злющих, ругающихся на чем свет стоит секьюрити. Внезапно Михаил Степанович… пнул труп. И тут до меня дошло.

– Это не Смолякова!

– Верно.

– А кто?

– Никто.

– Как это?

– Пойди и потрогай.

– Нет!

– Фу, дура! Не боись, не укусит. Кукла.

– Кукла? – повторила я. – Не может быть! Такая большая? Зачем ее зарыли в саду? Откуда она взялась? О боже!

Раиса выдернула свою ладонь из моего потного кулака и бросилась к «трупу».

– Тетя Мотя! – завопила она. – Откуда она тут? Фу, черт, чуть не умерла… Разве ж так можно?!

Я попятилась в сторону, а Михаил Степанович устало потребовал:

– Объясните, в чем дело! Немедленно!

– Да, сейчас, – затарахтела Раиса, – очень просто…

В прошлом году на день рождения Милады один из фанатов решил сделать писательнице сюрприз. На беду, дядечка имел очень много денег и обладал креативным мышлением. Впрочем, иначе и быть не могло: Арсений, так звали очумелого фана, имел собственное рекламное агентство. Повторю, в суммах Арсений ограничен не был, но вот семейная жизнь у него не сложилась: жена ушла от богача к нищему парню, бросив мужу на прощанье замечательную фразу:

– С тобой даже за миллион спать не хочется.

Арсений впал в уныние. Он начал подумывать о самоубийстве, а потом, дабы справиться с депрессией, принялся прикладываться к бутылке. Через полгода у мужчины открылась язва, и он загремел в больницу, где медсестра, решившая развеселить болезного, дала ему покет[4] Смоляковой со словами:

– Вот почитайте, от нее тут все без ума.

Арсений никогда не брал в руки детективы и уж тем более не собирался прикасаться к тем, что написаны бабой. Но чего не сделаешь от тоски, лежа на госпитальной койке?

Из клиники рекламник вышел ярым поклонником Милады. Первым делом он купил триста экземпляров ее новой книги и разослал всем своим знакомым с сопроводительной запиской «Прими лекарство от депрессии». Потом начал отправлять Миладе букеты и активничать на ее сайте. Впрочем, наглецом или нахалом Арсения назвать нельзя: он не тиранил писательницу звонками, не посылал ей писем, не требовал автографов – просто обожал издали и рвал на тряпки тех, кто позволял себе усомниться в гениальности Смоляковой.

  35  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×