Небо в рублях

Повисла тишина. Потом садовник повернулся ко мне.

– Ну че? Таперь все? Могу вставать и к себе идтить? Газонокосилку починить надо.

Я уставилась на домработницу. Лицо Ирки покрылось нежно-розовым румянцем, женщина сделала шаг вперед, вытянула руки, потом бросилась к Ване на шею и громко заявила:

– Я согласна.

Глава 13

К моим глазам подступили слезы умиления. У нас будет свадьба! Это же здорово! Белое платье, фата… Конечно, украшать голову беременной женщине символом невинности смешно, но не лишать же себя удовольствия из-за дурацких предрассудков!

– Э-э-э, – забормотал Иван, пытаясь вывернуться из цепких рук Ирки, – ты че? Опсихела?

– Ваня, я согласна.

– С чем? – оторопел садовник.

– Ира принимает твое предложение, – торжественно пояснила я.

– Какое?

– Руки и сердца. Ты же его сам сделал.

– Когда?

– Сейчас.

– Да?

– Ваня, не идиотничай.

– Ну, может, и так, – пожал плечами садовник, – а чего она целоваться лезет?

Я тяжело вздохнула. Нет, Иван не придуривается, он просто кретин.

– Жених обязан поцеловать невесту.

– Кто?

– Жених.

– Где?

– Что «где»?

– Жених тут где? – ошарашенно пробубнил Ваня. – И невесту тоже не вижу! При чем тут я?

– Ты решил взять замуж Иру?

– Я???

– Ну да! Предложил ей руку и сердце.

– И что?

– Это равносильно словам: «Дорогая, люблю тебя, давай поженимся», – растолковала я садовнику ситуацию.

– Скажите, пожалуйста, как мудрено… – покачал головой Ваня. Затем он кашлянул, покраснел и с плохо скрываемым ужасом заорал: – Погодите, не понял! Мне? Жениться? На Ирке? Лучше утонуть!

Домработница всхлипнула и убежала в дом, у меня померкло в глазах.

– Иван, ты сволочь!

– Ой! Не сердитесь!

– Гад ползучий!

– Ой, за что? Ничо ведь не сделал. Ну, ваще!

– А ребенок?

– Кто?

– Ира беременна! От тебя! Сейчас же прекрати извиваться и врать!

Ваня замер с раскрытым ртом, его лоб покрылся бисеринками пота.

– Дарь Иванна… – залепетал он, – ни сном ни духом…

– Лжешь!

– Право слово!

– Послушай, мы же обсудили эту ситуацию. Ты малодушно пытался перевести стрелки на охранника Семена, но потом…

– Думал, вы о фонаре толкуете, – перебил меня Иван и, заметив на лице хозяйки полнейшее недоумение, пояснил: – У нас около ворот светильник висел. Красивый, весь стеклянный!

– И что?

– Разбился. Упал. Вернее, его сшибли. Если честно, то я и сшиб, случайно. Но если разобраться, виноват Сенька, – зачастил Иван. – Он мимо шел, на плече то ли грабли, то ли лопату пер. Ну, и задел фонарь. Я Сеньку отругал, а потом калиткой шарахнул, фонарик возьми да и упади. Разлетелся, конечно, в пыль. Вот и получилось – я его кокнул, только сначала Сенька раскачал. Случайно вышло!

– Иван! – рявкнула я.

– Чаво?

– Ступай к себе и подумай!

– Об чем?

– Хочешь у нас работать?

– Конечно! Пуще матери вас люблю! – жарко признался садовник.

Я была так зла, что пропустила мимо ушей заявление о том, что определена садовником исполнять роль его мамочки. А ведь не такая уж у нас с ним глобальная разница в возрасте! Но сейчас следовало сосредоточиться совсем на иной проблеме.

– Вот и отлично, – подвела я итог беседы. – Ты нам тоже нравишься. Ире в особенности, она тебя любит, ждет ребенка. Следовательно, делай выбор: либо женишься на Ирке, и тогда у нас все идет отлично, либо наотрез отказываешься, тогда – до свиданья. Мы, конечно, Иру не бросим, малыша воспитаем, она найдет себе нормального мужа. А ты останешься за бортом, в Ложкино тебя больше не пустят, сына не увидишь никогда. Думай.

– Но…

– Иди, Ваня.

– Дарь Иванна!

– Ступай, Иван.

– Я…

– Подумай и через полчаса сообщи о своем решении! – рявкнула я и кинулась в особняк утешать Ирку.

Домработница нашлась в мансарде, она раскладывала в гардеробной постельное белье.

– Ирина, не расстраивайся, – заулыбалась я. – Все мужчины сначала в кусты спрятаться норовят, а потом женятся.

– Спасибочки вам, конечно, за помощь, – ехидно ответила Ирка, – только лучше мне самой с Ванькой разобраться. Очень уж вы, Дарь Иванна, откровенная, наскоком действуете. А мужика надо так выломать, чтобы он думал, будто сам решение принял. А вы воплем!

С этими словами Ира легко подняла с пола тяжелый тюк.

– Немедленно брось, – испугалась я.

– Почему?