Небо в рублях

– Заткнись! – рявкнула Лиза.

– Говори, – велел Никита, – раз уж начала, высказывайся.

Фаина захлопала глазками.

– Мальчик мой, а ты разве не понял? На ощупь-то такая грудь неестественна.

– Похоже, ты лесбиянка, – заржала Лиза, – коли на ощупь бюст оцениваешь.

Фаина отодвинула чашку.

– Нет, я жила с мужем и пользовалась огромным успехом у лиц противоположного пола. Моя былая красота не хирургическая. Смотри, Кит, Лиза сейчас лежит на диване, на спине…

– Да, – ответил Никита, – и что?

– А то! – с торжеством заявила старуха. – Нормальная грудь, даже очень молодая и упругая, в таком положении слегка «растечется», а резиновая не изменит форму. Это раз.

Лиза быстро села.

– Дура. Могу сейчас снять кофту, и увидишь, никаких шрамов нет.

– Ага, – кивнула Фаина, – верно, маленький разрез делают в подмышке. Там, под рукой, отметина и найдется. Я по телику передачу смотрела про подобные операции. Загляни, Никиточка, своей, так сказать, жене под лапки и обнаружишь интересное. Думал, у тебя супермодель? Ан нет, с надувной игрушкой спишь.

Лизавета налилась краснотой.

– Господи, – всплеснула руками Ми, – если это правда, то следует вынуть протезы! Лизонька, пойми, они провоцируют онкологию.

– Врет она! – заорала Лиза. – У меня от природы совершенные формы!

– Резиновые, – стояла на своем Фаина.

– Дура!

– А ты детище хирургов, – заявила старуха. – Небось и в губы гель вкачала, и в зад. Кит, тебе не противно, а? Лежишь с любимой в кровати, обнимаешь, а она наполовину коврик из ванной, такая же ненатуральная и каучуковая.

– Каучук не синтетика, – растерянно уточнила Ми, – его получают из смолы дерева.

– Ну-ка посмотрим, – рявкнул Кит.

Не успели окружающие сообразить, что сейчас случится, как муж добрался до жены, прижал ее одной рукой к дивану, а второй задрал кофту супруги. Обнажилась идеально красивая грудь, вздымавшаяся вверх, словно хвост довольной жизнью кошки.

– И где шрамы? – воскликнул Никита, крепко держа извивающуюся Лизу.

Фаина резво подскочила к вопящей девушке.

– А вот они, котик, – ткнула она сухоньким пальцем в подмышку Лизаветы. – Ну, точно! Один справа, другой слева! Это раньше хирурги предательские следы прямо на виду оставляли, а сейчас прячут, наука идет вперед семимильными шагами.

– Похоже, бабка не врет, – протянул Кит и, отпустив верещащую женушку, покинул комнату.

Лизавета вскочила с дивана, схватила стоявшую на низеньком столике лампу и швырнула в Фаину, старуха ловко увернулась и ужом выскользнула через стеклянную дверь на террасу. Милада вцепилась в невестку, Настя бросилась на помощь маме, Раиса вылетела из кухни…

– Хороша история? – спросила домработница, ставя чашку на стол.

– Да уж, – покачала я головой. – Думаю, после подобной беседы Лиза действительно не могла испытывать к Фаине добрые чувства.

Рая хмыкнула.

– Ага. Но вот странность: через пару месяцев они помирились. Фаина перестала на Елизавету налетать, а та с бабкой прямо-таки сюсюкала. Странно, да?

– Да, – подтвердила я. – Интересно, почему в их отношениях поворот случился?

Рая огляделась по сторонам и прошептала:

– Знаешь, думаю, Лиза ее и убила!

– Кого? – отшатнулась я.

Домработница легла грудью на стол.

– Фаину.

– Но вы ведь сами сказали: кончина старухи произошла вследствие бесконтрольного приема таблеток неизвестного производства. Она сама виновата.

– Верно, – почти неслышно заявила Раиса, – вроде и так, конечно. Только кто ей лекарство привозил? Милада же всем нам, живущим в доме, запретила его бабке покупать.

– Ну… попросила людей в поселке, охранника, например, или дворника. Теперь мы это не узнаем, никто ж не признается, – вздохнула я.

Раиса опять оглянулась.

– Капсулы приобретала Лиза. Знала, что бабка их в большом количестве жрать станет и помрет. Вот и выходит: она ее убила, а никакой криминальщины нет. Старуха медикамент сама потребовала, и Лизонька ей его доставляла.

– Откуда знаете? – поразилась я.

Рая откинулась на спинку дивана, потом ткнула пальцем в стену.

– Видишь дверку?

– Между холодильниками?

– Да. За ней нечто типа кладовки, – пояснила домработница. – Она маленькая, там воду и сок держат, остальное в большом чулане, куда ты за вареньем гоняла. А здесь лишь попить. Дверца из гипсокартона, считай, нет ее. Я один раз за бутылками туда пошла, не успела взять ящик, слышу голос Лизаветы.