За всеми зайцами

Выходило, что он вообще не работает, а дурит всем голову, регулярно уходя на "службу". Мадлен удалось узнать, что приглашение для въезда во Францию послал Диме Вацлав Новицкий, француз польского происхождения,

– Очень скользкий тип, – морщилась Мадлен, рассказывая подробности. – Вацлав приехал во Францию около 30 лет назад, как жертва репрессий. Рассказывал всем, будто протестовал против ввода советских войск в Чехословакию и оказался за решеткой.

Местная эмиграция приняла его довольно дружелюбно, Вацлаву помогли с работой, нашли дешевую квартиру. Но через несколько лет выяснилось, что поляк сидел в Варшавской тюрьме… за грабеж.

Вацлава перестали принимать во многих домах, но ему, очевидно, было наплевать. К тому времени он уже владел небольшим гаражом и автомастерской. Потом два работающих у Вацлава механика, русских по национальности, попались на продаже краденых автомобилей. Новицкий тогда сумел выйти сухим из воды.

С тех пор он несколько раз попадал в поле зрения полиции, но ему удавалось доказать свою невиновность. Вацлав, скорей всего, тесно связан с уголовным миром, только вот доказать эту связь не представляется возможным.

Но и это было еще не самым странным. В ночь с субботы на воскресенье наш гость покинул свою спальню около часа ночи. Вылез по садовой лестнице, поймал такси и поехал… к Новицкому. Дверь на условный сигнал открыл сам Вацлав. Дима проскользнул внутрь. Домой вернулся к 5 утра.

Конечно, Дима – не самый приятный человек. Оксанке с трудом удалось отучить Дениску называть парня козлом, а Маня всякий раз кривила губы, когда подкидыш оказывался рядом. Но все-таки не верилось, что он связан с уголовным миром. Ведь он из очень приличной семьи: и отец, и мать – доктора наук, интеллигентные люди. Сам Дима закончил университет, защитил кандидатскую диссертацию, блестяще знал французский язык. Что же связывает его с приблатненным Вацлавом Новицким и почему встречались они только по ночам? Зачем он врал нам про работу в мифической фирме? И откуда, в конце концов, у него деньги? Кто и за что платит недотепе? Все эти вопросы крутились в голове колесом, пока я добиралась из агентства домой.

Дома царил переполох. Приехал ветеринар делать прививки собакам. Месье Гастон Жув любил животных и великолепно разбирался в разнообразных кошачьих и собачьих недугах. Но вот только пациенты не испытывали к нему никакой благодарности и малодушно прятались при появлении улыбчивого доктора.

Вот и сегодня, не успел Гастон войти в холл, как все животные моментально испарились. Не помогли ни ласковые слова, ни сдобное печенье. Маня и Денька отчаянно шуршали обертками от конфет, но всегда прибегавшие на этот звук Банди, Снап и Федор Иванович затаились.

Наташка и Оксанка искали их по всему дому; Гастон, посмеиваясь, пил в гостиной кофе. Я пошла к себе, полная раздумий.

В спальне слабо пахло воском. Очевидно, приходящая прислуга натирала сегодня мебель. Я открыла окно и вдохнула холодный, сырой воздух, терпко пахнущий прелыми листьями. Вдруг за спиной раздалось тихое сопение. От неожиданности и ужаса я чуть не вывалилась наружу. Но, быстро обернувшись, увидела, что в комнате пусто. Сопение неслось из-под кровати. Преодолевая страх, я опустилась на колени и увидела черные глаза и мокрый нос Снапа.

– Ах вот ты где, ну-ка вылезай, трусишка. Такой большой ротвейлер, а боишься простого укола.

Сконфуженный пес выполз на середину комнаты, за ним выбрался верный Хуч. Я открыла дверь и закричала:

– Наташка, Оксанка, дружки здесь!

Подруги прибежали и защелкнули на Снапе поводок. Стащить упирающуюся четырьмя лапами шестидесятикилограммовую тушку по лестнице не представлялось возможным, и Гастон поднялся наверх. Через секунду привитый Снап радостно пожирал печенье, а повизгивающий Хучик путался у нас под ногами.

Оставалось найти Банди. Мы облазили весь дом, кроме Диминой комнаты.

– Неудобно как-то, – сказала Оксана, – может, не надо, когда его нет, заходить?

– Глупости все это, – рассмеялась Наташка, – Банди определенно здесь.

И она распахнула дверь. В комнате царил армейский порядок. Кровать застелена идеально, на покрывале ни морщинки, подушка – точно посередине. Домашние тапочки, как на картинке, пятка к пятке. На столе, стульях, креслах и диване нет никаких вещей. Комната выглядела изумительно безликой, было не похоже, что Дима живет в ней вот уже несколько месяцев.