Тибо, или потерянный крест

Однако когда их обход завершился и они возвращались в главный дом Ордена, Тибо не удержался и нарушил молчание:

— Но вы все же не думаете, что я стану сидеть сложа руки, когда Ариану постигла столь страшная участь? Подумайте сами: каково ей, жившей во дворце и без памяти любившей великого прокаженного, оказаться теперь в мире, какой может привидеться только в страшном сне? Ей приходится жить рядом с убогими призраками, в которых не осталось ничего человеческого, которые только называются людьми, и медленно гнить, ни от кого не получая помощи, кроме монахов из госпиталя Святого Лазаря, да и ту нельзя назвать щедрой. Я вытащу ее оттуда! Это мой долг перед покойным королем: до того, как он попросил меня заботиться о ней, он хотел, чтобы я женился на Ариане, тогда бы у нее было положение в обществе. Но она не захотела.

— И она была права, потому что от этого стало бы только хуже: вас, скорее всего, настиг бы удар кинжала или стрела, неизвестно откуда вылетевшая... и она, несмотря ни на что, все равно оказалась бы среди прокаженных, — закончил Адам своим обычным спокойным тоном.— Возможно. Тогда мне надо найти другое решение. И для начала...

Ничего больше не объясняя, он развернулся и хотел уйти, но Адам остановил его, придержав за край длинного белого плаща.

— Эй, постойте! Можно узнать, куда это вы собрались?

— А вы как думаете? — проворчал Тибо, с вызовом глянув на него.

— Думаю, что как раз туда вы и не пойдете! Во-первых, потому что не имеете на это права. А во-вторых, потому что нам пора возвращаться. Дом тамплиеров — монастырь, а не постоялый двор.

— К черту тамплиеров, к черту монастырь! — бросил Тибо, сильно понизив голос, чтобы его не услышали шедшие за ними следом сержанты. — Если я нужен Ариане, меня ничто не остановит!

Адам вздохнул так шумно, что с навеса над лавкой суконщика, мимо которой они в эту минуту проходили, взлетели голуби.

— Да, хорошенькое пополнение я привел в Орден! Я вам еще раз говорю, что вы вернетесь в монастырь, и немедленно. После ужина подумаем, что можно предпринять...

— ...после того как затворимся каждый в своей келье и не выйдем оттуда до тех пор, пока колокол не прозвонит к заутрене, чтобы в два часа ночи собрать нас в часовне?

— Вот именно. У нас будет немало свободного времени, и спать в это время совсем не обязательно.

— И что, мы сможем выйти из монастыря? Каким образом? Его ведь хорошо охраняют?

— Конечно, конечно! И ночью оттуда выходить запрещено, если вы на то не уполномочены магистром или командором Иерусалима. Нарушив это правило, вы будете изгнаны. Добавлю к этому, что выходить по ночам другим путем, кроме как через ворота, тоже запрещено! За это тоже исключают!

— Ну, так меня прогонят! Велика важность!

— Не думайте, что это поможет вам уладить ваши дела. Если вас отсюда выгонят, мальчик мой, так перед тем выпорют ремнем при всей общине, после чего отравят в другой монастырь, с еще более суровым уставом, к бенедиктинцам или августинцам, и вы просидите там в заточении до конца ваших дней. А если попытаетесь сбежать — вас вернут, и тогда уже — inpace ⁶⁵...и навсегда. Ну, успокойтесь! — прибавил он с умиротворяющей улыбкой. — Возможно, существует способ выйти из монастыря, не проходя через ворота... и не попавшись.

— Откуда вам это известно?

— Думаете, я все ночи провожу в своей постели? Хочу вам напомнить, что у меня есть миссия, которую я должен выполнить. Так что по ночам я ищу, я работаю...

— Так объясните мне! — внезапно загоревшись, воскликнул Тибо. — Вы, стало быть, нашли выход... о котором никто не знает?

— Примерно так, только сейчас помолчите! Мы уже подошли к воротам!

Они уже находились перед укрепленными воротами строго охраняемого входа в монастырь.

За ужином Тибо без всякого насилия над собой оставил бедным почти всю свою еду. Он не чувствовал голода, и в тишине, которой почти не нарушал слегка охрипший голос брата, читавшего религиозный текст со специально устроенной для этого кафедры, мысль его улетела далеко за городские стены.

Он думал об Ариане — такой красивой, такой нежной, и злился на себя за то, что согласился воспользоваться предложенным Адамом Пелликорном убежищем, не удостоверившись прежде, что она в безопасности... Кроме того, он был настолько разгневан на Жослена де Куртене, что у него руки дрожали и горло перехватывало, так что есть он не мог, лишь глотком вина утолил жажду. Тибо никак не мог понять, почему сенешаль — о, как бы ему хотелось забыть о том, что в их жилах течет одна кровь! — продолжает столько лет так упорно и мстительно преследовать несчастную девушку.

---

65 Здесь — «упокоитесь» (лат.). (Прим. ред.)