Тибо, или потерянный крест

Тибо не сразу узнал о его появлении, потому что в самый момент прибытия отца его не было в замке, Монферра поручил ему присматривать в порту за ходом работ по укреплению одной из башен, между которыми тянулась цепь. Ему сообщил об этом Жан д'Арсуф, посланный Балианом.

— Господину Балиану известно, что вы очень озлоблены и враждебно настроены против этого человека, но он просит вас хотя бы на время сдержать свои чувства. Похоже, этот человек сильно настрадался в плену: у него все лицо изранено, и он не снимает шелкового капюшона, под которым скрывает страшные ожоги на голове...

— И где же он мог их заполучить? Его плен продлился совсем недолго после того, как он, даже не вынув меча из ножен, отдал ключи от Акры! Кроме того, Саладин не подвергает своих высокородных пленников жестокому обращению, потому что надеется получить за них хороший выкуп. Хотя в этом случае я не представляю, кто мог бы его заплатить, и султан проявил великодушие по отношению к человеку, которого он должен презирать...

Тибо не стал уже говорить о том, что истинные намерения Саладина разгадать было нетрудно. Разумеется, он отпустил Куртене с вполне определенной целью, иначе зачем бы он стал отправлять его в Тир, к людям, у которых были все основания его ненавидеть — таким, как Балиан и его приближенные, — вместо того, чтобы послать в Триполи, где находилась его племянница Сибилла? Что же касается ран и ожогов Жослена — они, несомненно, должны были скрывать видимые проявления проказы, но эти соображения Тибо оставил при себе.

— Если он в таком плохом состоянии, — снова заговорил он, — отчего же его не отвезли в больницу Святого Петра? Пизанские врачи славятся своим искусством!

— Такого знатного господина положить в больницу вместе с бедняками? Что вы, друг мой! — в негодовании воскликнул Жан. — Он не хочет даже и лекарю показаться, говорит, благодаря отдыху и хорошей пище болезнь пройдет сама собой...

— Меня бы это сильно удивило! Что-то подсказывает мне, что от этой болезни он не излечится никогда. И очень хорошо, если случится именно так! — в ярости выкрикнул Тибо.

— Как вы можете такое говорить? Ведь это, кажется, ваш отец?

— Отец? С какой стати? Потому что он обрюхатил, а потом бросил мою мать? Ничего хорошего я от него не видел.

— Но ведь он вас все-таки признал?

— Потому что от него этого потребовали. Все, не будем больше говорить об этом. Возвращайтесь в замок! Скажите господину Балиану, что мне надо зайти к Фабрегесу, провансальскому купцу.

И, внезапно покинув ошеломленного юношу, он быстро зашагал прочь по главной улице, направляясь к Зеленому Дворцу, где находились склады и лавки провансальцев. С недавних пор он подружился с жизнерадостным толстяком и любил посидеть у него в лавке с полотняным навесом над дверью, попивая прохладное вино и слушая рассказы друга о его родном городе, Марселе. Но в этот день Симона Фабрегеса на месте не оказалось, и Тибо, стараясь успокоиться, решил пойти в собор: во-первых, для того, чтобы помолиться Господу и попросить унять его гнев, а во-вторых — в надежде увидеть Изабеллу, которую свекровь вынуждала подолгу простаивать перед главным алтарем, над которым царил величественный Христос Пантократор ⁸⁴, немного пугающий прихожан неподвижным взглядом своих расширенных глаз. При Бодуэне I храм был заново отстроен в византийском стиле, его украсили чудесные порфировые колонны, изначально принадлежавшие стоявшей на этом же месте базилике.

Внутри собор был ярко освещен множеством масляных лампад, и в нем собралась целая толпа женщин — они постоянно туда приходили в эти трудные времена, — но ни одна из них и отдаленно не напоминала Изабеллу. Тибо огорчился. Ему решительно было отказано в поддержке дружбы и любви — в ту минуту, когда он так сильно в ней нуждался! Только к Богу он мог обратить свою переполненную злобой и яростью душу — и он стал молиться. Во всяком случае, попытался молиться, но никогда еще путь к небу не казался ему таким трудным и таким бесплодным. Хотел он того или нет — в его жилах текла кровь этого человека, кровь, закипающая от ярости и отказывающая в прощении тому, кто сначала посмел воровать масло анкобы, необходимое для того, чтобы поддерживать силы прокаженного короля, а потом истязал Ариану. Как ему без ненависти смотреть на этого негодяя, если на помощь не придут Господь и Пресвятая Дева?

---

84 То же, что Спас Вседержитель (от греч. ???????????— всевластный, всесильный) — центральный образ в иконографии Христа, представляющий Его как Небесного Царя и Судию. В левой руке Он обычно держит свиток или Евангелие, правая поднята в благословляющем жесте.