Десятое Правило Волшебника, или Призрак

Над перилами балкона освещенные лунным светом окрестности заслонял какой-то темный силуэт.

Зедд позади Никки вывернул фитиль масляной лампы. Когда свет усилился, Никки увидела, что Джебра на балконе. Спиной к ним, она стояла босыми ногами на толстых каменных перилах.

– Добрые духи, – прошептала Кара, – она что, собирается прыгнуть?

Все трое застыли, опасаясь сделать лишнее движение, способное испугать женщину и побудить ее к прыжку, прежде чем они смогут добраться до нее. Хотя, похоже, она еще не подозревала об их присутствии.

– Джебра, – окликнул ее Зедд тихим, острожным голосом, – мы пришли навестить тебя.

Если Джебра и слышала его, то никак не отреагировала. Хотя Никки не думала, что Джебра вообще слышит хоть что-то, кроме навязчивого шелеста магии. Никки и сама ощущала слабые волны этой чужеродной силы, овевающие ее, направленные на пророчицу, стоявшую, как каменное изваяние, на перилах балкона. Она пристально смотрела вдаль, поверх города Эйдиндрила, лежащего далеко внизу. Мягкий ветерок шевелил ее короткие волосы.

Балкон, насколько знала Никки, хотя и смотрел в сторону раскинувшейся внизу долины, не выходил за границу Цитадели. Джебра стояла перед обрывом глубиной в сотни футов, высоко над одним из внутренних дворов, пешеходными дорожками, парапетами и сланцевыми крышами Цитадели. При такой высоте не имеет большого значения, свалится она за пределы Цитадели или нет, если упадет или прыгнет: исход будет один.

– Звезды, – чуть слышно произнесла Джебра, обращаясь к пустому пространству перед собой.

Зедд сжал руку Никки и притянул ее ближе к себе. Затем приблизил рот к ее уху.

– Думаю, кто-то ищет те же самые ответы, что и мы. И думаю, что этот кто-то прощупывает ее память. Именно это мы и ощущаем. Это «вор», похититель мыслей.

– Джегань, – едва слышно сказала Кара.

Никки сочла это вполне логичным предположением. При условии, что связь с Ричардом каким-то образом нарушена, Джегань теоретически способен проделать подобное. Без Лорда Рала, обязанности которого исполнял Ричард, все они внезапно стали уязвимы для сноходца.

Болезненная дрожь леденящего страха пронзила Никки при воспоминании о Джегане, некогда владевшем ее разумом и ее волей. Без Лорда Рала договор, защищавший их всех, переставал действовать. Если император отправится в ночное «странствие», он запросто может обнаружить, что теперь они остались незащищенными. Сноходец может в любой момент, внезапно, войти незримо и неощутимо в их собственный разум и взять под контроль их мысли.

Но Никки хорошо знала Джеганя. Она знала, на что похоже его проникновение в посторонний разум. Ведь, в конце концов, однажды он владел и ее разумом, контролировал ее, управлял ею посредством своего ужасающего присутствия. Здесь же все было совсем не так.

– Нет, – сказала она, – это не Джегань. Я чувствую что-то другое.

– Как ты можешь знать наверняка? – прошептал Зедд.

Никки наконец оторвала взгляд от Джебры и взглянула на недовольного волшебника.

– Ну, прежде всего, – прошептала она в ответ, – будь это Джегань, ты бы не почувствовал ничего. Сноходец следов не оставляет. И поэтому невозможно сказать, когда он находится в чьем-то сознании. Это же, повторяю, совершенно иное.

Зедд погладил чисто выбритый подбородок.

– Но почему-то это кажется очень знакомым, – пробормотал он скорее самому себе.

– Звезды, – вновь произнесла Джебра в окружавшую ночь.

Зедд двинулся было через дверной проем к балкону, но Никки сжала его руку и потянула назад.

– Подожди, – прошептала она.

– Звезды падают на землю, – произнесла Джебра беспокойным голосом.

Зедд и Никки обменялись взглядами.

Зедд оцепенел.

– Добрые духи. Теперь я это узнал.

Никки наклонилась ближе к нему.

– Присутствие?

Волшебник медленно кивнул.

– Ощущение присутствия ведьмы, простершей сюда свою силу.

Джебра подняла расставленные в стороны руки.

– Она собирается прыгать! – закричала Никки, когда Джебра начала валиться вперед, в окружавшую ночь.

Глава 33

Ричарда скрутило сильным кашлем.

Боль от вынужденного подъема на поверхность потрясла его, приводя в сознание. Он едва осознавал собственные безуспешные попытки стонать. Но и чтобы стонать, требовалось дыхание, которого у него не было. С обретением сознания пришла нарастающая, приводящая в замешательство паника от удушья, как будто он в некотором смысле продолжал тонуть.