Десятое Правило Волшебника, или Призрак

– Ну да, я отыскал копию.

Никки взглянула на него с подозрением.

– Отыскал копию?

Зедд откашлялся.

– Так вот, – сказал он, взяв ее за руку и снова возвращая к предмету разговора и светящимся линиям, – я вспомнил об этой книге, которую читал много-много лет назад, где говорилось о методах удвоения магических моделей. Но в то время это не представляло для меня интереса. С какой стати кому-то понадобится удваивать магическую модель?

Но книга содержала гораздо больше. Там были наставления, каким образом инвертировать модель, которая перед этим продублирована. Самая безумная вещь, о какой мне когда-либо доводилось слышать. С тех пор я забыл и про эту книгу, и про ту странную методику. Какой мог быть смысл в подобном занятии? Кому и когда потребовалось бы делать такое? Никому, как мне казалось.

Он поднял палец.

– А затем, задумавшись о возможности существования тех искажений, что оставили гармонии, и пытаясь придумать способ проверить теорию Ричарда, я неожиданно вспомнил, что когда-то читал эту книгу, и тут меня осенило. Я понял, для чего кому-то понадобилось удваивать и инвертировать модель магии.

Никки все еще не понимала.

– Хорошо, я сдаюсь. Почему?

Зедд с восхищением указал на две магические заготовки.

– Вот почему. Взгляни. Вот это – оригинал, очень похожий на тот, в котором ты уже побывала, но без некоторых наиболее сложных и нестабильных элементов. – Зедд взмахнул рукой, подчеркивая, что это несущественно. – Для моей цели они не были нужны. Вот здесь – та же самая модель, продублированная, а затем инвертированная. Это копия.

– В целом мне понятно, – сказала Никки, – но я все еще не вижу, чего можно получить в результате столь странным образом выполненного анализа.

С многозначительной улыбкой Зедд коснулся пальцами ее плеча.

– Изъяны.

– Изъяны? И что… – У Никки от осознания сперло дыхание. – Если вывернуть магию наизнанку, изъян окажется не инвертирован!

– Верно, – сказал Зедд, озорно подмигивая и назидательно покачивая пальцем. – Изъян не будет инвертирован. Магическая заготовка всего лишь демонстрирует структуру магии, будучи заменителем чего-то реального. По этой причине ею можно манипулировать – подвергать инверсии. Ведь это не настоящая магия; настоящую магию ни за что не удалось бы инвертировать. Но изъяны, как и указано в наставлениях, не могут быть объектами магических преобразований… Инвертировано может быть только то, что относится к магии. Изъян же реален. Изъян остается нетронутым.

Зедд стал серьезным, сообразно смертельно опасной природе того, что излагал.

– Когда магическая модель активируется, она уже несет в себе искажения, вкрапленные туда. Когда ты дублируешь магическую заготовку, новая тоже включает тот же самый изъян, но когда производишь инвертирование ее, изъян не может быть инвертирован, потому что он реален, а вовсе не дублер чего-то реального, как сама магическая заготовка. Именно это самое искажение, или повреждение магии, и было тем самым, что едва не убило тебя.

Никки перевела взгляд с напряженных карих глаз Зедда на две светящиеся заготовки. Они выглядели как зеркальные отражения друг друга. Она начала подробно исследовать общую структуру, не пропуская ни одной линии, ни одного элемента, поглядывая при этом на другую заготовку, которая была точно такой же, но перевернутой.

А затем она увидела это.

– Вот, – выдохнула она, указывая рукой. – Вот эта часть одинакова в обеих моделях. Она не исказилась. И она не является зеркальным отражением, как все остальное. Эта часть одинакова и здесь и там, тогда как все остальное инвертировано.

– Совершенно верно, – с триумфом произнес Зедд. – Таким образом, цель применения «Книги инверсий и удвоений» – в том, чтобы открывать изъяны, которые иным способом нельзя увидеть или отыскать.

Никки пристально смотрела на старика, видя его совершенно в ином свете. Ей была известна «Книга инверсий и удвоений», но, как и любой другой, изучавший ее, она не поняла ее предназначения. Разумеется, об этой книге было много споров, но никому не удалось обозначить цель этой эзотерической магической книги. Она бросала вызов традиционной мудрости с точки зрения функциональности и задач магии. В конце концов она была признана всего лишь причудливой диковиной, оставшейся от давних времен. Фактически ее так и преподносили при обучении: странная реликвия древних времен, бесполезная, но весьма оригинальная, и именно потому интерес к ней сохранялся так долго.