Незабудки для тебя

Пол в бальной зале он тоже хотел отполировать самостоятельно, но не беда, в доме еще множество полов, требующих его внимания!

А против того, чтобы фасад красили посторонние, он и вовсе не возражал. Работа тяжелая и нудная, к тому же на жаре, а он, скинув с себя эту задачу, может заняться чем-нибудь поинтереснее, например, привести в порядок будуар на первом этаже, или повесить в холле люстру, или закончить прихожую.

Да мало ли чем можно заняться в Доме Мане!

Кроме того, ему нравилось смотреть, как по дому с озабоченным видом носится Эффи. Хотя, когда здесь появилась ее мать, радость Деклана несколько поблекла. Миссис Рено, внушительного вида дама, обладала орлиным глазом и командирским голосом, Деклан сразу понял, почему Реми назвал ее «жуткой женщиной».

Откровенно говоря, ей на глаза Деклан старался не попадаться.

На второй день кампании Деклан вышел на заднюю галерею посмотреть, как продвигается работа. Сам он только что закончил укладывать плитку и был весь в керамической пыли.

Шум в доме стоял страшный — гул голосов, радио, стук инструментов. Хоть Деклан и любил общество, сейчас многое отдал бы за час уединения.

— Джим Риди, я тебе что говорила насчет стекол? — послышалось мощное контральто миссис Рено. — А ну-ка, три хорошенько! Ты же не хочешь, чтобы на свадебных фотографиях было заметно, что окна в разводах!

Услышав этот голос, Деклан развернулся, решительно повернул в противоположную сторону и едва не наткнулся на Одетту.

— Ох, прошу прощения! Я вас не ушиб? Простите, я вас не заметил — так спешил сбежать отсюда.

— Я смотрю, у тебя полон дом народу!

— Это точно. Генеральша Рено собрала ополчение и ведет его в бой, а если ко дню свадьбы дом будет не готов, нас всех расстреляют. — Повинуясь инстинкту самосохранения, он подхватил мисс Одетту под локоток, увлек в библиотеку и плотно прикрыл за собой дверь. — Вот думаю, не переехать ли мне к вам?

Она улыбнулась в ответ, но улыбка не коснулась ее глаз.

— Какой же ты хороший человек, Деклан! На все готов, чтобы помочь друзьям.

— Не такая уж великая жертва — впустить к себе в дом кучу бесплатных работников, а самому уйти с дороги и не отсвечивать.

— Но я-то вижу: с куда большей радостью ты отослал бы их по домам и продолжал трудиться над домом сам.

— Да, пожалуй. — Он пожал плечами, пригладил пыльные волосы пыльной рукой. — Но я без работы не останусь. На втором этаже отделана только одна комната, а в помещения для слуг или на третий этаж я еще и вовсе не заглядывал. Мисс Одетта, скажите мне, что случилось?

— Подожди. Не так сразу. — Поставив принесенную с собой сумку, она огляделась вокруг. На полках уже стояли книги, но большая их часть еще лежала в коробках у стен. Целые горы книг, старых и новых, — миры, заключенные в разноцветные переплеты.

— Ты умеешь смотреть вперед, — проговорила она после долгого молчания. — Видишь то, что должно быть, и делаешь это реальностью. Это редкий дар.

— А иные называют это узколобостью и упрямством.

— Ну нет! Ты умеешь смотреть вглубь и видеть суть вещей. А то, что всегда выполняешь задуманное, — это не упрямство, а внутренняя сила. Ты мне очень по душе, Деклан.

— Как и вы мне. Мисс Одетта, присядьте, пожалуйста. У вас усталый вид. — И не просто усталый — измученный. — Может быть, принести вам чего-нибудь холодного?

— Не надо, а то еще наткнешься на Сару-Джейн Рено. Вот уж кто действительно упрям, но ее я за это не виню.

— Она мне велела сходить в парикмахерскую, — пожаловался Деклан, проводя рукой по взъерошенным волосам. — Причем до воскресенья, чтобы не было заметно, что я подстригся к свадьбе. А накануне свадьбы она заедет сюда, развесит по всем ванным комнатам собственные полотенца и разложит душистое мыло. Чтобы я стал мыться душистым мылом? Да ни в жизнь! И еще распорядилась привести сюда побольше комнатных растений, чтобы они освежали атмосферу.

— Дорогой мой, она просто нервничает. И неудивительно, ведь Эффи — ее младшая, любимая дочка. — Одетта решительно сжала губы. — Деклан, мне стыдно говорить то, что я сейчас скажу. Не удивлюсь, если после этого разговора ты попросишь меня больше сюда не приходить.

Эти слова не на шутку его встревожили, а еще сильнее встревожила боль, которую он увидел в ее глазах.