Утренняя луна

Трис провел в зале два часа, позанимавшись на всех тренажерах, на которых можно было обойтись одной рукой. Вместе с силами улетучилась злость, и к концу тренировки он снова улыбался.

Итак, Джекка – человек творческий. Врачам, конечно, не до творчества, но он постарается справиться.

Он взглянул на часы, полускрытые перевязью. До встречи с Джеккой оставалось еще много времени.

Глава 7

Джекка проснулась рано. Ее первая мысль была о Тристане и о том, как похожи их отцы. У них действительно много общего.

Это плохо, подумала она. Не следует начинать день с мыслей о мужчине, и уж точно не о том, чья внешность ей неизвестна. Она должна позаботиться о рекламной кампании Ким.

Нужно придумать концепцию, которая объединит двенадцать рисунков. Это могут быть двенадцать разных орхидей. Она непременно обсудит с Тристаном, какие из них использовать. Вспомнив, как легко с его языка слетали их длинные непроизносимые латинские названия, она улыбнулась.

Это напомнило ей о его чувственных губах.

– Забудь его, – громко сказала Джекка, отбросив одеяло. Она прожила двадцать шесть лет, не зацикливаясь на мыслях о мужчине, и не собиралась начинать это никому не нужное занятие. Ей всегда было смешно, когда Андреа являлась в галерею вся в слезах и заявляла, что ее жизнь кончена из-за того, как с ней поступил ее последний бойфренд.

Джекка заправила кровать, оделась и спустилась вниз. В доме было тихо. Она подумала, что съест тарелку хлопьев и сразу начнет устанавливать фотоаппаратуру. Но, открыв холодильник, первым делом увидела коробку с черникой. Накануне она дала Люси список продуктов, которые хотела бы купить. Судя по всему, та сходила в магазин.

Взяв коробку с ягодами, она решила, что будет справедливо, если она приготовит завтрак, поскольку Люси занималась этим вчера.

Когда женщины пришли в кухню, их ждали черничные оладьи, сосиски в тесте, нарезанная дыня и свежевыжатый апельсиновый сок.

– Какой приятный сюрприз, – сказала миссис Уингейт.

– Это точно. Похоже, Тристан был прав, утверждая, что вы должны поселиться здесь, – заметила Люси.

– Я слышала об этом, – сказала Джекка. – Он был здесь сегодня утром?

– Если бы был, то сидел бы за столом, – ответила Люси. – Этот мужчина любит покушать. В те дни, когда мы здесь устраиваем просмотры фильмов, он съедает по три куска пирога.

– Потому что ты выглядишь так, словно разрыдаешься, если только он перестанет жевать, – усмехнулась миссис Уингейт.

– Мне просто жалко мальчика. Он все время один. – Люси нахмурилась. – Знаете, Джекка, Тристан у нас холостяк.

Джекка поставила тарелку с оладьями, когда сели за стол.

– Мысль интересная, – сказала она. – Только я не смогу зарабатывать себе на жизнь, живя в Эдилине.

– В моей семье было принято, чтобы муж обеспечивал свою жену, – сказала миссис Уингейт.

– В моей тоже, – сообщила Люси, но в ее голосе не было энтузиазма и явно присутствовала нотка горечи. – Джекка, дорогая, послушайте моего совета и найдите способ себя обеспечивать.

Джекка недоуменно перевела взгляд с одной женщины на другую. Губы Люси были сжаты в тонкую линию. Миссис Уингейт упорно смотрела в свою тарелку. Что бы ни расстроило Люси, подумала Джекка, миссис Уингейт об этом знает.

– Какие у вас планы на сегодня? – спросила миссис Уингейт, и напряжение исчезло.

За едой Джекка рассказала им о рекламной кампании Ким.

– Я все еще не решила, что именно рисовать. Было бы логично использовать в качестве моделей орхидеи Триса. Думаю, их можно было бы написать как несколько гравюр в стиле восемнадцатого века – как будто открыт новый вид флоры. Те цветы, которые стоят в оранжерее под скамейкой, достаточно причудливые, чтобы их снимать для фильма ужасов.

– Венерин башмачок, – сказала миссис Уингейт.

– Да, – начала Джекка и запнулась. – Но, честно говоря, наши танцы у шеста подсказали мне идею создать что-то более экзотическое. Я подумала о джиннах или каких-нибудь диковинных птичках. – Она сделала паузу. – Ким пришла в голову идея изобразить красивого мужчину, который предлагает драгоценности невидимой женщине.

– Вы должны заполучить Тристана в качестве натурщика, – непререкаемым тоном заявила миссис Уингейт.