Цветок виселицы

Даниэль просиял и всхлипнул в последний раз.

— Я вас всех так люблю! Вы — моя шведская семья! Значит, вы не обиделись, что я…

— Что ты тоскуешь по Норвегии? — Маделейн улыбнулась. — Конечно, нет, дорогой, мы тебя понимаем.

Дан положил руку на плечо сыну.

— Надеюсь, ты не будешь возражать, если больше не вернешься в уппсальскую школу? Может быть, ты не прочь совершить со мной и Маделейн маленькое путешествие по пути в Норвегию?

— Путешествие?

— Да, мы заедем в Сконе. Я уже давно хотел потолковать с нашим родичем Венделем Грипом. Он будет рад нам. А может, и Ингрид приедет туда за тобой.

Даниэль весь светился от счастья.

— Как здорово! И тогда вам не придется ехать в Норвегию!

— Значит, решено. — Дан и не подозревал о том, что его слова положили начало долгому путешествию к источникам, которые самоедская женщина Тун-ши называла источниками жизни.

14

Пошел дождь и немного потеплело к тому времени, когда они отправились в Сконе. Но Сконе славится сильными ветрами, которые воют над равниной, и снегом, летящим по дорогам, словно привидения.

Пока они добрались до усадьбы Андрарум, холод пробрал их до костей.

Дом был украшен к Рождеству, Кристиана и ее невестка Анна-Грета вложили всю душу в то, чтобы устроить для дорогих гостей из Уппланда настоящее сконское Рождество. Стол ломился от яств; блюда, которые можно отведать только в Сконе, громоздились друг на друга, тут было все, начиная от жирных колбас и кончая всевозможными копченостями. Гости не могли надивиться пышности, с которой их принимали.

Ингрид с мужем должны были приехать немного попозже, они хотели отпраздновать Рождество в Гростенсхольме.

Дан и его близкие глубоко заблуждались, если полагали, что в лице Венделя Грипа встретят жалкого калеку, оплакивающего свое увечье. Вендель Грип излучал жизнерадостность, он свободно передвигался по дому, не смущаясь, что его увидят ползущим или цепляющимся за скобы, которые Анна-Грета велела прикрепить во всех наиболее важных местах в доме. Вендель больше всех радовался гостям и с нетерпением ждал долгих и интересных бесед с Даном.

Сын Венделя, Эрьян, истинный сконец, тут же показал Даниэлю и хлев, и конюшню. Даниэль с трудом понимал его сконский говор. Тем не менее мальчики быстро сошлись, оба были спокойного нрава, Даниэль не чурался дружбы с Эрьяном, который был младше его на пять лет. Как часто бывает, младший с благоговением относился к старшему, и Даниэлю немало льстило преклонение перед ним Эрьяна.

Однако все вечера он с удовольствием присутствовал при беседах своего отца с Венделем. Эрьяна к тому времени отправляли спать, тем более, что смысл бесед все равно был ему не понятен. Дан оказывал своему сыну честь, позволяя ему оставаться со старшими.

Может быть, ему не следовало этого делать.

А может, все было предрешено заранее и Даниэлю так или иначе суждено было узнать о Таран-гае.

На кухне Анна-Грета и Маделейн готовили обед на второй день Рождества, Кристиана и кухарка уже ушли спать. Анна-Грета сначала робела обращаться на «ты» к изысканной Маделейн. Однако у Маделейн, происходящей из знатной семьи, хватило ума и такта внушить Анна-Грете, дочери небогатого арендатора, что они по положению равны.

Анна-Грета с восхищением смотрела, как Маделейн положила на пудинг несколько лишних ягод.

— С твоей стороны было так благородно принять в семью сына Дана, — сказала она вдруг.

— И я ни разу не пожалела об этом, — улыбнулась Маделейн.

Анна-Грета мечтательно смотрела вдаль. Она с годами располнела, но полнота была ей к лицу.

— Я тоже с радостью приняла бы ребенка Венделя из Сибири, если бы мы могли забрать его в Швецию.

— Значит, Вендель не забыл его? — осторожно спросила Маделейн.

Анна-Грета наклонилась над столом и стала нарезать жаркое.

— Он никогда не говорит о нем. Но я-то знаю, что творится у него на душе. Между прочим, он очень гордится Эрьяном, — вдруг переменила она тему разговора, и Маделейн поняла ее.

Тем временем в гостиной Вендель развернул нарисованную им самим карту.

— Смотрите, — сказал он, и все склонились над картой. — Вот Карское море. А вот Обь, по которой я плыл. Большой мыс, что выдается в море, — полуостров Ямал, я не знаю точных его очертаний, но это не имеет значения.