Клетчатая зебра

– Ну-ну… – недоверчиво протянула я. – И как проходил процесс?

– Сначала Ким Ефимович совершал разные обряды, – на полном серьезе продолжала Савельева. – И вот один раз прихожу я к нему, а целитель мальчика из кухни выводит… Сереженьку… Волосики светлые, глаза голубые, нос кнопочкой… он меня сразу узнал… Как закричит: «Мамочка, мама!». На шее повис, целует…

Из глаз Веры полились слезы.

У меня перехватило горло. Вера вытерла лицо краем пододеяльника и заявила:

– Одна беда, следовало его удерживать, иначе облик растворялся в воздухе. Сначала Сереженька только пять минут с нами жил, потом десять, двадцать. Ким Ефимович постоянно проводил обряды. И вот вчера должно было состояться его полное возвращение. Если бы ты только знала, на что я согласилась ради этого! Но нельзя никому рассказывать… Обмен случился… Хочешь, покажу тебе Сереженьку.

– Нет, – в ужасе отказалась я, – боюсь привидений.

Вера укоризненно прищурилась.

– Он не призрак, а настоящий мальчик, теплый, живой, веселый. Мы должны сегодня воссоединиться, я приведу его домой!

И как мне следовало поступить? Немедленно вызвать психиатра или дождаться Андрея и пересказать ему рвущую нервы историю?

Вера тем временем схватила лежащий на тумбочке клатч и вынула кошелек.

– В тайном отделении я держу фото, – ликующим голосом сказала она. – Смотри! Помнишь малыша?

Я выхватила из подрагивающих пальцев подруги карточку и прикусила губу. Объектив запечатлел Верушку, на коленях которой сидел бутуз со светлыми, слегка растрепанными волосами и удивленно-круглыми голубыми глазами. Честно скажу: я никогда не видела на лице Савельевой выражения такого счастья. Что же касается мальчика, то он выглядел обычно: пухлые щеки, почти отсутствующие бровки, губки бантиком, круглый подбородочек. Малыши славянского происхождения, как правило, походят друг на друга. И в последний раз я видела Сережу много лет назад. Тот, кто придумал аферу, расчудесно понимал: со дня кончины Сережи прошел не один год, даже родная мама уже точно не вспомнит его лица, осталось лишь общее впечатление: светленький, любимый. Темноволосый и кареглазый ребенок тут не подойдет, а вот блондин…

– И он пахнет, как Сереженька, – в полном восторге сказала Вера. – Вообще-то, Ким Ефимович запретил снимки делать, но он нас вдвоем оставлял, а я фотоаппарат принесла и на автоспуск поставила. Решила, один кадр не страшно. Только тебе сейчас секрет открываю.

– У тебя есть старые снимки сына? – спросила я.

– Были, – кивнула Савельева, – в альбомчике.

– А где они теперь? – насторожилась я.

– Ким Ефимович все забрал.

– Зачем?

– Для проведения обряда, – отрапортовала обезумевшая подруга. – Их требовалось сжечь, чтобы их энергия удержала тело Сережи на земле.

Ага, невольно вздохнула я, или чтобы одураченной женщине вдруг не пришло в голову сравнить внешность ребенка на старых карточках с появившимся мальчиком и заметить разницу…

– Запиши адрес Кима Ефимовича, – попросила подруга. – Бульвар Костиса, дом шесть, квартира восемнадцать.

– Зачем? – насторожилась я, вынимая блокнот.

– Никому нельзя было и слова сказать, – судорожно зашептала Верушка, – я все сама должна была сделать. Но раз я попала в больницу… Понимаешь, вчера свершился обмен. Я согласилась на обряд! Кто-то умер, а Сережа останется здесь навсегда. Он уже ждет меня на квартире у целителя. Пожалуйста, поезжай к нему, забери мальчика, привези его сюда! Я сама не смогу, мне плохо.

Я потеряла дар речи. Потом смогла выдавить из себя вопрос:

– Значит, денег он не брал?

– Ни копейки! – подтвердила Вера.

– А что просил?

– Ничего, – отрубила Савельева.

Я не успокоилась.

– Вообще?

– Абсолютно. Ким Ефимович святой человек! – с истовством первой христианки, готовой пострадать за веру, отчеканила подруга. А затем резко сменила тему: – Слушай, я мобилу посеяла. Не знаешь, куда она подевалалсь?

– Твой сотовый у меня, – пробормотала я.

Савельева обрадовалась.

– Давай его сюда скорей! Это подарок Андрюши, дорогая вещь.

– Извини, мобильник остался дома в Ложкине, – еле слышно пояснила я.

– Сделай одолжение, привези его, – засуетилась Вера. – А где Андрей? И я хочу сходить в палату к Ирочке! Или лучше подождать, пока ты Сереженьку доставишь? Мы тогда вместе Иру навестим.

Мне на голову словно опустили бетонный блок. Скорей бы прибыл Андрей, я не могу сообщить Верушке правду о дочери.