Клетчатая зебра

Эдуард кинулся в подсобное помещение, я же попыталась встать. И, к своему изумлению, удостоверилась, что одежка на мне уже трансформировалась в шорты, заодно поняв: никакие объятия удава не идут в сравнение с тесными штанишками. Сознание медленно угасало, сначала отключился слух, затем верхние веки поползли вниз. Сквозь неотвратимо уменьшающуюся щель я увидела Ларису, какого-то парня с выкрашенными в голубой цвет волосами и серьгой в губе, двух охранников…

В нос проникла струя едкого запаха, я чихнула.

– Дарья, слышите нас? – спросил женский голос.

– М-м-м… – простонала я и открыла глаза. – Что это? Кто вы?

– Можете называть меня просто Тиной, – улыбнулась незнакомая дама. – А теперь сконцентрируйтесь. Мы не знаем, почему материал так себя повел, соприкоснувшись с вами. Есть пара вариантов избавления от беды: можем воспользоваться нитропушкой, кислотой или алмазным резаком. Что вам предпочтительнее?

Я вспотела.

– Кислота и резак не подходят. А что такое нитропушка?

Тина похлопала меня по плечу.

– Грубо говоря, томограф, излучение минимальное.

– А где я?

Женщина улыбнулась.

– Скажем так, в организации, которая изобрела ткань, из которой сшиты ваши брюки. Ну, поедем? Вот ваша сумка. Дело быстрое, пять минут всего.

Я не успела ойкнуть, как Тина убежала, а кровать, на которой я лежала, поехала внутрь большой трубы.

– Не волнуйтесь, – сказал непонятно откуда мужской голос, – это не больно, не опасно, не страшно.

С последним заявлением хотелось поспорить, меня сковал ужас. Каталка остановилась, послышались гудение, щелчки, и я медленно выехала из трубы. Снова рядом появилась Тина.

– Попробуйте снять брюки, – попросила она.

Я схватилась за ткань, поняла, что та легко растягивается, быстро сдернула штаны и воскликнула:

– Думала, умру!

Тина успокаивающе погладила меня по плечу.

– Нет причин для кончины. А что вы наденете?

Я ткнула пальцем в свою объемистую сумку, лежавшую на каталке у меня в ногах.

– Грязное мятое платье. И ей-богу, мне все равно, какое впечатление я произведу на окружающих.

В сумке неожиданно закричал мобильный. Чертыхаясь про себя, я выудила сотовый и услышала бойкий голос Маши:

– Муся, скажи…

В ту же секунду связь прервалась. Я попыталась сама позвонить Марусе, но услышала вежливое сообщение на французском:

– Связи нет. Простите.

– В нашем здании сотовые плохо работают, – заметила Тина, – лучше перезвонить с улицы.

На секунду меня почему-то охватило беспокойство, но я быстро с ним справилась. Ничего особенного не произошло, в помещении много аппаратуры, ясно, что радиосигнал гаснет.

– Дайте мне ваш телефон, – вдруг попросила Тина.

Я автоматически продиктовала цифры, но потом спохватилась:

– Зачем вам мой номер?

– Может, согласитесь поработать у нас испытателем? – предложила Тина. – Материал брюк повел себя странно, соприкоснувшись только с вашим телом. Мы дадим вам одежду абсолютно бесплатно. Очень интересно, например, понаблюдать за пижамой.

– Спасибо за доверие, но вынуждена ответить: нет, – поспешила я отказаться от предложения. – В мои планы не входит гибель в объятиях ночного одеяния.

Тина подождала, пока я натяну свое безнадежно испорченное платье, и постаралась приободрить меня:

– Ничего страшного, вполне нормально выглядит. Пойдемте, я провожу вас до выхода.

Крепко прижимая к себе сумку, в которой, кроме кошелька и косметички, еще лежала и коробка с уткой, я вышла на улицу, увидела свою машину и поняла, что находилась в соседнем с магазином здании. Оставалось лишь догадываться, чем занимается отец модельера Саши Пушкина и какие цели он преследует, снабжая сыночка таинственными материалами. Вероятно, торговая точка не зря называется «Пятый полигон», в ней проводят эксперименты над покупателями.

Домой я прибыла в состоянии тряпки, хорошо пожеванной коровой. Швырнув коробку, присланную Ласкиным, на кухонный стол, я побежала в ванную, провалялась почти час в пене, слегка пришла в себя, нацепила халат и пошла пить чай. Первое, что бросилось на кухне в глаза, – завернутая в коричневую бумагу посылка от Кирилла.

Вероятно, самым верным решением было выкинуть ее в помойное ведро. Ну во что превратилась тушка утки, которая много часов тряслась в поезде, а затем почти сутки валялась у Анны Сергеевны? Но я подавила порыв и решила развернуть презент, вот увижу испорченную птичку, тогда со спокойной совестью и избавлюсь от нее.