Клетчатая зебра

– Я эсэмэснул тебе координаты, действуй оперативно. Потом спасибо за уточку скажешь, тебе такая еще не попадалась!

– Угу, – пробормотала я.

Кирилл прав, до сих пор мне не приходилось гонять по городу в поисках невинно убиенной птички. А если учесть, что я не люблю утиное мясо, то беготня за тушкой и вовсе представляется мне бессмысленной. Если я в конце концов и найду многострадальную посылку, то ее протухшее содержимое прямиком отправится в помойку. Получается, я трачу зря время и бензин. Сейчас бы по-хорошему надо набрать номер незнакомой мне Дины Васильевой и попросить ее: «Пожалуйста, избавьтесь от испорченного продукта. Вышвырните «подарочек» сами».

Вот только биологу нужна ее мышь. Ну почему я вечно попадаю в идиотские ситуации? То Ласкин решает отблагодарить приятельницу, то с меня не слезают брюки, то путаются посылки!

– А насчет того, что мышь никогда не овладеет математикой и на основании этого не имеет ума, ты вспомни, как выиграла один раз в казино, – заявил, прервав мои горестные мысли, Кирилл и заржал. – Скажи-ка, сколько будет шестью семь? – Продолжая ехидно смеяться, отключился.

Однако у Ласкина цепкая память. Когда я училась на четвертом курсе, Кирилл и Дима Рулькин, два моих приятеля, курсанты военной академии, затащили меня в подпольное казино и предложили сделать ставку.

– Еще проиграю, – засомневалась я, – у меня с собой всего три рубля.

– Вполне достаточно, – подталкивал меня к рулетке Ласкин.

– Не дрейфь, – настаивал Рулькин, – новичкам везет. Сорвешь хороший куш.

И тут во мне появился азарт.

– А как делать ставки?

Димка принялся объяснять неофитке правила. После довольно бестолковых инструкций косноязычного Рулькина я усвоила, что наибольший выигрыш загребает тот, кто бросает фишки на одно конкретное число. Если, конечно, оно выигрывает. Я люблю две цифры – семерку и шестерку, но следовало остановиться на одной. Сомнения раздирали меня на части, и в конце концов в голову пришла гениальная идея: надо умножить семь на шесть, результат и будет выигрышной комбинацией. Мгновенно произведя в уме действия, я поставила столбик кругляшей на «48», и… о чудо!

Когда хитро улыбающийся кассир выдал мне немалую сумму, Ласкин с Рулькиным потребовали обмыть выигрыш. Я купила любительской колбасы, плавленых сырков, бутылку болгарского вина «Гамза», и мы устроили пикничок в тихом уголке Тимирязевского парка.

– Надо же так угадать! – восхитился Димка, делая глоток из горлышка (одноразовых стаканчиков тогда не было, а воровать граненый из автомата, торгующего газированной водой, мы не решились).

– У тебя в роду цыганок не было? – поинтересовался Ласкин, отнимая у приятеля оплетенную бело-синим пластиковым шнуром бутыль.

– Никакой интуиции, чистая математика. Просто перемножила любимые цифры семь и шесть, – пояснила я свой метод.

Рулькин замер с куском плавленого сырка в руке. Потом удивленно переспросил:

– Семь и шесть?

– Получится сорок два, – бойко сообщил Ласкин.

Я погрозила ему пальцем.

– Я что, похожа на дуру? Сорок восемь.

– Сорок два! – хором заявили будущие маршалы.

С пеной у рта мы спорили довольно долго. Потом я не выдержала, потащила упорных приятелей в канцелярский магазин, взяла тетрадь в клеточку, перевернула ее, ткнула пальцем в напечатанную на оборотной стороне таблицу умножения и приказала:

– Проверяйте!

– Сорок два, – радостно заорали курсанты, у которых, кстати, среди изучаемых в академии предметов была высшая математика.

Я им не поверила и сама изучила столбцы цифр. И поразилась.

– Действительно! Всегда считала, что получится сорок восемь.

– Везучий ты, Васильева, человек, – с завистью заметил Кирилл. – Даже тупость тебе на пользу идет. Я бы поставил на правильную сумму и остался с носом….

Сзади начали сигналить, прервав мои воспоминания. Я посмотрела в зеркальце, перестроилась в крайний правый ряд, аккуратно припарковалась и набрала номер Дины.

Телефон оказался рабочим.

– Васильева на обеде, – ответил противный гнусавый голос.

– Не подскажете номер ее мобильного? – попросила я.

– Нет, – донеслось в ответ.

– Сделайте одолжение, передайте…

– Нет!

– Простите? – осеклась я.

– Нет! – гаркнули из трубки. – Все нет. Мне за справки денег не платят. Обед! У всех! У меня тоже! Ясно?

– Да, – пролепетала я и отсоединилась.

Дом, в котором обитал Ким Ефимович, не являлся элитным жильем, но и не был трущобой – просто старое кирпичное здание, построенное в прошлом веке. Консьержки в подъезде не было, входная дверь не заперта на кодовый замок, но около лифта ничем противным не пахло, почтовые ящики оказались целыми, а пол тщательно вымытым.