Клетчатая зебра

Фурыкина облокотилась на стол и понизила голос:

– Девчонка оказалась маньячкой! Она убивала детей, а потом бежала домой и требовала, чтобы родители прятали трупы! Мурашки от такого бегут, правда?

– Да уж, – протянула я. – И отчим с матерью покрывали малолетнюю убийцу?

– Верно мыслишь, – похвалила меня Светлана Михайловна. – Ребенок – это святое, ради кровиночки на все пойдешь. Когда Алена попалась, родители взяли вину на себя.

– Шекспир отдыхает, – пробормотала я.

– Трагедия! – торжественно объявила Светлана. – Драма! Алексея, совсем невиновного, расстреляли. А мать, мою подругу, посадили, и мотала она срок до конца, никто ей условно-досрочного не дал. За свою доченьку страдала! Каждый день в бараке молилась, счастье ребенку выпрашивала!

Мутные глаза Светланы Михайловны наполнились слезами. Едва сдерживая гнев, я сказала:

– Душераздирающая повесть, вот только не пойму, зачем родители взвалили вину на себя. Алене едва исполнилось десять, ей тюрьма не грозила. И ладно Светлана, но Алексей! Выходит, его расстреляли за несовершенные преступления. Думается, человеку не хочется умирать в расцвете сил даже за родную дочь, а здесь приемная.

– Тебе этого не понять, – всхлипнула женщина.

– И жертвы-то были изнасилованы! – гнула я свою линию. – Значит, в преступлении замешан мужчина.

– Нет, – уперлась Попова, – их просто резали, а менты про секс приписали.

– Да зачем? – поразилась я. – Какой смысл?

– Хотели Алешу с дороги убрать. Он в ментовке многим из-за своей честности поперек горла встал, – каркнула Светлана Михайловна. – Обрадовались возможности убрать его и подставили.

– Однако, вы сильно любили дочь, – отбросив игру в «историю подруги-зэчки», сказала я, – Людмила Николаевна Филиппова рассказывала мне, как жена Фурыкина пришла к ней, принесла кольцо невероятной ценности и попросила, чтобы Вадим Петрович убрал из дела все упоминания об Алене. И еще сказала: «Детей я заманивала». И это похоже на правду, поскольку трудно поверить в то, что десятилетняя девочка способна на неописуемо жестокие действия.

На лице Светланы Михайловны появилось выражение неподдельного удивления.

– Ну-ка, ну-ка, че она натрепала?

– Повторить? Ты заявилась к ней, отдала эксклюзивное украшение и попросила об услуге. Вадим Петрович должен был вычеркнуть из дела все упоминания об Алене, детей к маньяку заманивала не она, а ты, пользуясь тем, что фигурой похожа на подростка, переодевалась и обманывала будущих жертв.

– Вот сука! Дрянь! Эта падла еще жива? Следователь кольцо буквально с руки у меня содрал! – заголосила Светлана Михайловна. Но тут же спохватилась: – То есть не у меня, я к этой истории отношения не имею, про подругу говорю…

Однако она опять не выдержала взятой на себя роли. Сорвалась, зачастила:

– Не ходила я ни к какой бабе. Следователь сам ко мне припер. Хотел денег, обещал из-под вышки вывести. Гад! Я ж тогда не знала, что женщин к расстрелу не присуждают. Поверила ему, жить-то охота. Ну и рассталась с украшением, отдала колечко, сказала: родительское наследство. У Филиппова аж глаза выкатились, так перстенек с брюликом ему понравился. Потом-то услышала, что мне бы все равно «коридор» не светил. Обманул дурищу Вадим Петрович!

– Ну да, – кивнула я, – значит, драгоценность следователь забрал себе?

– Чтоб мне на шконку^[12] опять попасть, если вру! – перекрестилась Светлана. – Мамой клянусь! Вадим Петрович ушлый был. И никто потом о кольце не вспомнил, оно ни в какие описи не попало. Странно, как родственники жертвы промолчали. Я бы орать стала, обнаружив потерю.

Я опустила глаза. Да нет, не странно. Аня взяла украшение тайком, после смерти девочки ни ее мать, ни бабка драгоценности не проверяли, не до того им было. Аник же, знавший, что у сестры в тот злополучный день был на руке перстень, молчал. Правда выплыла на свет уже после того, как был вынесен приговор Фурыкиным – Филиппов не знал, кому принадлежит на самом деле кольцо. Вадиму Петровичу просто повезло, а Людмила Николаевна солгала мне, выдумала на ходу оправдывающую мужа историю. Из ее слов выходило, что следователь взял мзду, но ведь за благородное дело – спас оклеветанную девочку, а не потребовал взятку от пособницы маньяка. Людмила Николаевна талантливая лгунья, я ей поверила.

– Щас приду, – буркнула Светлана Михайловна, поднимаясь.

– Ты куда? – бдительно поинтересовалась я. – Мы еще не закончили беседу!

---

12 Шконки – нары (кровать в СИЗО).