Знатные распутницы

– Моя дорогая, папа не только глава церкви, он еще и политик и доброжелательный человек. Если мы показали его послу, какое единство нас связывает, он не сможет дольше отказывать дать нашей любви свое благословение. Мы должны лишь набраться немного терпения.

И Габриэль начала учиться терпению.

Когда Генриху, наконец, удалось вернуть себе королевство, она подарила ему еще двух детей в надежде на лучшее будущее: дочь по имени Катрин и сына Александра, которых крестили с королевскими почестями. Таким образом, она укрепила свои позиции, и, хотя кардинал Медичи по-прежнему упорно ее игнорировал, она все больше вела себя как королева. При этом она требовала таких почестей и окружила себя такой вызывающей роскошью, что в сердцах многих росла все большая ненависть. Когда король сделал из нее еще и герцогиню де Бофор, парижане придумали этому титулу антипод. Ее назвали «герцогиней нечисти», но король был по-прежнему полностью предан своей любимой и не хотел ничего видеть и слышать.

Когда герцогиня вновь забеременела, мадам де Сурди сочла это подходящим моментом для начала действий. Расторжение брака было уже не за горами, но нужно было избавиться от кардинала, который с некоторого времени начал оказывать большое духовное влияние на короля.

Церковный властитель со своей высокой интеллигентностью и либерализмом обладал как раз теми качествами, которые нравились Генриху. Убедить Габриэль в том, что кардинал целил только на то, чтобы побудить Генриха жениться на его племяннице Марии Медичи, было не сложно для прожженной тетки Изабеллы, после чего Габриэль, естественно, бросилась к королю, чтобы рассказать ему об этом. Генрих успокоил ее и во время обмена заверениями в дружбе и объятиями попросил кардинала лично помочь ему в расторжении брака.

Кардинал, как можно себе это представить, заставил себя уговаривать. Он бы сопротивлялся и дальше, если бы однажды утром не нашел на своем столе анонимное письмо: «Папа может спокойно аннулировать брак, герцогиня де Бофор все равно никогда не будет королевой Франции».

Полный опасений, прелат, наконец, отправился в Рим, и «камарилья» Габриэль торжествовала. Теперь нужно было воспользоваться его отсутствием и вырвать у королевы Марго согласие, в котором она так долго отказывала. Генрих IV написал ей, обещав в обмен на этот жест доброй воли все, что она пожелает, и Марго, которая, вероятно, устала от борьбы или была обо всем хорошо информирована, наконец, дала согласие. Разве один из итальянских ясновидцев не предсказал, что герцогини Бофор на Пасху уже не будет в живых?

Это мрачное предсказание не расстроило, однако, ни короля, ни его фаворитку. Во вторник на масленицу во время праздничного торжества он надел своей возлюбленной на палец кольцо, врученное ему во время коронации.

– У меня хорошие вести из Рима. В воскресенье после Пасхи мы будем заключать брак… – пообещал он.

Наконец, Габриэль оказалась у цели. Вечером, вернувшись в свой великолепный дворец, она бросилась на шею мадам де Сурди и воскликнула:

– Только Бог или смерть короля могут теперь помешать мне стать королевой Франции!

Судьба без промедления приняла вызов, брошенный ей высокомерной Габриэль.

С 22 марта король и его «помолвленная» находились в Фонтебло, где были заняты приготовлениями к свадьбе. Герцогиня хотела уже заказать себе платье, а также обои в комнату, где будет резиденция будущей королевы, но во время страстной недели им пришлось еще раз расстаться, поскольку исповедник короля посчитал неприличным, чтобы Генрих и та, кто скоро станет его супругой, проводили последние дни под одной крышей.

В понедельник утром Габриэль, очень нервничая, с тяжелым сердцем простилась с Генрихом и села на корабль, который должен был доставить ее по Сене обратно в Париж. Она была на седьмом месяце беременности и передвигалась с трудом.

Однако, как и Генрих, она придавала большое значение тому, чтобы показать Парижу, в каком благочестии она провела Страстную неделю. Вернувшись во вторник, она остановилась во дворце своей тетки.

На следующий день направилась в монастырь Сент-Антуан, чтобы выслушать там мессу, после чего посетила ростовщика Замэ, итальянца, который в своем богатом дворце, находившемся рядом с монастырем, обычно устраивал торжества, гостем его охотно бывал Генрих. К этому близкому другу, где ее ждал, хотя и скромный в связи со Страстной неделей, но вкусный ужин, она и направилась.