Третий глаз — алмаз

— Правильное поведение, — обрадовался Приходько, — уважительное раскаяние. Я вас отпущу без последствий, вот только, ну… кхм… не могли бы вы мне тысячу рублей разменять, по две!

— Тысячу по две? — не поняла я. — То есть по пятьсот?

— Нет, — закатил глаза лейтенант, — одну по две! Я покажу вам одну бумажку и уберу, а вы мне две такие дадите!

— Понятно, — кивнула я и открыла сумку.

В первую минуту, не обнаружив портмоне на месте, я испугалась, но потом вспомнила про пояс и попробовала дотянуться до кармана. Руки не хватило.

— Чегой-то вы так странно выгибаетесь? — насторожился Приходько.

— Пытаюсь выудить кошелек, — пропыхтела я.

— В странное место ты его засунула, — перешел на отеческое «ты» гаишник, — бабы деньги в лифчик прячут, в задницу никогда.

— Я купила специальный пояс, — попыталась я объяснять ситуацию, — прикрепила его к джинсам…

— Хорошая система, — одобрил гаишник, уяснив суть, — но вот деньги никак не добыть!

Я вылезла из «букашки», приподняла футболку, повернулась спиной к лейтенанту и сказала:

— Видите кнопочку?

— Черненькую?

— Да. Нажмите на нее, портмоне и выскочит.

Воцарилась тишина, прерываемая лишь сопением.

— Ну, — поторопила я, — как?

— Ни фига, — по-детски ответил Приходько, — тычу, а оно не работает!

— А рядом, на поясе? Жмите на все, ремень отстегнется, я его сниму и вытащу кошелек.

— Ни одна не пашет, — сказал через минуту Приходько, — сломались все разом. Не отстегиваются.

— Тогда попробуйте засунуть руку за пояс и вытащить наружу карман, — попросила я: зря на немецкое качество понадеялась!

— Неудобно как-то, — промямлил лейтенант.

— Вы же хотите денег?

— Ну… Да! — не сумел справиться с алчностью гаишник.

— В портмоне кредитки и наличка, похоже, мне одной, без посторонней помощи, его не выудить, — констатировала я.

— Что люди скажут? — пробубнил Приходько. — С какой радости я к вам в штаны лапу запустил?

— Тут никого нет, но, если хотите, можем сесть в машину, — предложила я.

— В твою? — хмыкнул лейтенант.

— Давайте в вашу! — пошла я на компромисс.

— Стой уж, — приказал Приходько и засопел еще сильней.

— Ой! — взвизгнула я.

— Чего? — прошипел лейтенант.

— Вы царапаетесь! Когда маникюр в последний раз делали?

— Что я тебе, гомик, ногти полировать? — возмутился Приходько. — Не вертись, сейчас добуду!

Я замерла на месте. Милый дедушка-лейтенант считает, что аккуратные руки и ноги — признак человека с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Настоящий мужчина должен быть вонючим, менять носки на Новый год и мыть голову на Пасху.

— Черт! — прошипел Приходько. — Вот блин!

Я изогнула спину.

— Не получается?

— Палец застрял, — пропыхтел лейтенант, — там какие-то лапки, они мою руку не пускают.

— Ладно, вытаскивайте руку, попробуем изъять кошелек другим способом, — бойко предложила я.

— Не вынимается, — прохрипел Приходько.

— Вы о чем?

— Объяснил уже, палец попал в какую-то штуку, она щелкнула и теперь держит его крепко.

Я замерла.

— Ваша рука застряла у меня в джинсах?

— Так точно.

— И что теперь делать?

— Не знаю, — растерянно ответил лейтенант.

— Дерните посильней!

— Ща! Ой! Больно! Кожа слезает!

— Фиг с ней! Попробуйте еще раз.

— Ишь, какая хитрая, — закряхтел гаишник, — кожа-то моя, живая!

— Прикажете теперь с вами тут до утра торчать? — возмутилась я.

— Не надо, — испуганно ответил Приходько, — моя смена через полчаса заканчивается!

Из-за угла вынырнула старенькая «Волга», поравнялась с нами, притормозила, стекло в водительской двери опустилось, высунулся мужик лет пятидесяти.

— Слышь, командир, — спросил он, — как на Рагозина проехать?

— До конца и налево, — просипел Приходько.

Шофер кивнул, но не нажал на газ, некоторое время он смотрел на нас, потом тихо спросил:

— А чего ты с бабой делаешь?

— Он деньги достает, — честно сказала я, — за кошельком полез.

— Езжайте по своим делам, — занервничал Приходько, — нечего тут цирк устраивать.

— Дорога общая, — меланхолично ответил водитель.

— Тут парковка запрещена, — огрызнулся лейтенант.

— Я не паркуюсь, просто остановился, — гудел дядька.

— Сейчас оштрафую, — пригрозил Приходько.

— Во гаишники, совсем охамели, — покачал головой мужик. — Среди белого дня на дороге к бабе пристал. А ты чего молчишь, дура! Зови на помощь!