Рено, или Проклятие

Миновали Ситэ, Малый мост и углубились в квартал книжников, что соседствовал с факультетами и коллежами университета. Здесь вокруг новехонькой церкви Святого Северина можно было найти и пергаментщиков, и переписчиков, и переплетчиков, и миниатюристов, и писцов, которые писали письма неграмотным. Запах кожи, клея и чернил витал в воздухе. Портшез теперь несли вдоль стены небольшого монастыря Сен-Жюльен-ле-Повр, который относился к богатому аббатству Лонпон. Незатейливая часовенка этого монастыря была закончена всего четыре года назад. Улица Пердо чуть-чуть не доходила до полей и виноградников, которые покойный король Филипп благородно взял под защиту, окружив земляным валом, а сворачивала к Сене и утыкалась в нее, примерно напротив собора Парижской Богоматери. Квартал был похож на деревню и отличался покоем и мирной тишиной. Похоже, что тайная ночная жизнь кипела только возле мостов. Тишина была бы мертвой, если бы не поднявшийся западный ветер, который взбаламутил речную воду, погнав ее небольшими пенными волнами, и раскрутил на крышах скрипучие железные флюгеры.

Портшез остановился напротив одиноко стоящего дома, окруженного прочной оградой, за которой виднелись яблоневые деревья. Ворота в ограде были такими же прочными, с железными накладками, так что сразу становилось ясно, что попасть в этот дом – дело непростое. Рено громко постучал, в створке ворот открылось зарешеченное окошечко, за которым появилось чье-то лицо, тогда вперед выступила Флора д’Эркри, взявшая на себя переговоры.

– Откройте! – потребовала она. – Прибыла дама, которую ваш господин согласился принять. А меня вы видели совсем недавно.

К лицу девушки поднесли свечу, и страж, по всей видимости, в самом деле узнал ее, потому что вскоре послышался лязг засова и створка ворот отворилась. На пороге появилась высокая и широкая фигура, которую не могла сделать более стройной даже одежда, похожая на рясу. Человеку этому было на вид лет тридцать, и лицо его не говорило ни о какой учености, так что, скорее всего, это был слуга ученого господина. Он подозрительно вглядывался в прибывших, и Филиппа, которая уже покинула портшез и приблизилась к нему, без сомнения, произвела на него впечатление своим высокомерным видом. Он посторонился с низким поклоном:

– Смиренно прошу благородную даму следовать за мной…

Только Флоре удалось последовать за госпожой. Рено двинулся было вслед за ними, но створка захлопнулась прямо у него перед носом.

– А вы все дожидайтесь госпожу здесь! – прокричал цербер в окошко. – И наберитесь терпения, ждать, возможно, придется долго!

Ничего другого не оставалось, кроме как следовать распоряжению нелюбезного стража. Пернон, продолжая недовольно ворчать, отошел в сторонку по малой нужде, а Рено привязал свою лошадь к дереву и собрался подойти поближе к Сене, чтобы вдоволь полюбоваться великолепным собором – в свете луны белизна его казалась призрачной. Но он и шагу не успел сделать, как в конце улицы появился всадник, который ехал шагом и направлялся прямиком к дому алхимика. Не обратив ни малейшего внимания на носильщиков и факельщиков, он спрыгнул на землю и громко застучал в ворота рукой в перчатке.

– Я приехал издалека и хочу повидать магистра, – громко заявил он, даже не думая, что в поздний час можно было бы говорить потише, – я хочу его видеть немедленно!

Столь беззастенчивое поведение привело Рено в изумление. Он подошел поближе и услышал, что слуга довольно любезно просит посетителя прийти попозже, а еще лучше в другой день, так как у господина магистра сейчас гость, он занят и не может уделить пришедшему внимания.

– А-а, вон стоит портшез. Так кого он принимает? Больного? Женщину?

– На этот вопрос я не могу вам ответить. Но прошу, приходите попозже.

– Позже я не могу! Я должен уезжать. А вы не забывайте, с кем вы разговариваете! Как только мэтр Альберт узнает, что вы заставили меня ждать у его дверей, он вас сварит живьем! Немедленно открывайте ворота! Я не привык вести переговоры со слугами! Что до вашего гостя, он будет счастлив уступить мне свою очередь.

Рено решил, что с него хватит, он порядком наслушался речей незнакомца! Этот молодчик, который разговаривал так высокомерно и громогласно, действовал ему на нервы. Он подошел и положил руку ему на плечо:

– Сдается мне, что от вас слишком много шуму, сир чужестранец.