Компот из запретного плода

– Олимпиада Михайловна Дегтярева? – мрачно спросил один.

– Да, – кивнула Липа.

– У нас ордер на обыск.

– Здесь, в квартире? – обомлела Олимпиада.

– Так.

– Но почему? – окончательно перепугалась Липа. – Меня арестуют? За что?

– Дайте пройти, – сухо, но вежливо приказал самый пожилой из милиционеров, – вам объяснят. Понятые, сюда.

Глава 29

Пока основная часть неприятных гостей шарила по шкафам и ящикам, Олимпиаду начали допрашивать.

– Ваш брат часто приезжает в Москву?

– Ну… на совещания.

– Когда был в последний раз?

– Месяц назад.

– Что оставил?

– Ничего.

– Дарил какие-нибудь вещи?

– Да, – кивнула Липа.

– Покажите.

– Отрез на платье и губную помаду, еще духи, – старательно перечисляла презенты женщина.

– Золото приносил?

– Ой! Откуда оно у него!

– Золото приносил? – сердито повторил вопрос мужчина.

– Нет.

– Что прятать велел?

– Ничего, – совершенно растерялась Олимпиада.

– Правда?

– Ей-богу!

– И не стыдно! – с укором сказал мужик. – Комсомолка, а божится.

– Хоть намекните, – взмолилась Липа, – чего случилось?

Мужик откинулся на спинку стула и выдал сногсшибательную информацию.

Александр Дегтярев арестован за крайне неблаговидные дела. Чувствуя себя полным хозяином зоны, Саша брал с родственников заключенных взятки за неправомерные сведения, помогал кое-кому выйти на свободу раньше определенного судом срока и вообще вел себя неподобающим образом, в частности, выбирал среди женщин, посаженных за колючую проволоку, любовницу и совершенно открыто жил с бабой, не боясь никого.

– Не может быть, – прошептала Липа.

– Уж не думаете ли, что я вру? – прищурился мужчина.

Олимпиада ойкнула и прикрыла рот рукой.

По счастью, Дегтярева поймали за жадную лапу уже после смерти Сталина, иначе не миновать бы и Липе заключения, а так осудили лишь Александра. Сестра на суд не пошла и ободряющих писем ближайшему родственнику отправлять не стала. Да и зачем его поддерживать, если столько гадости натворил, сломал жизнь не только себе, но и ей.

Матвей мгновенно оборвал с Липой все отношения, ни о какой женитьбе речи и быть не могло, суженый канул, словно в болоте утонул. Липу выгнали из месткома, и хоть она по-прежнему ударно трудилась, стали обходить грамотами и больше не хвалили на собраниях. На 8 Марта Олимпиаде не досталось билета в клуб, где собирались чествовать работниц. Липа заглянула в партком и тихо сказала секретарю:

– Уж извините, что-то про меня забыли.

Начальство оторвало глаза от документов и сурово ответило:

– Дегтярева! Вспомни, где твой ближайший родственник, и подумай, нужно ли нам тебя в клубе видеть, а?

Олимпиада поперхнулась и молча ушла. Спустя некоторое время она покинула родную фабрику и устроилась горничной в скромный профсоюзный подмосковный санаторий, там особо не рылись в биографии прислужек.

Летели годы, Липа так и не вышла замуж, случались у нее романы, но до дверей загса дело не дошло, и детей у женщины не родилось. В конце концов Олимпиада привыкла жить одна, завела вместо дочери кошку и даже начала находить некую прелесть в своем бытии.

Плавное течение жизни оказалось прервано не так давно: в хмуром сентябре, через много лет домой вернулся Александр Михайлович.

Липа, распахнув дверь, не узнала брата, уставилась на худого, беззубого мужика с палкой и воскликнула:

– Вы к кому?

– К тебе, – тихо ответил незнакомец.

Неверующая Липа машинально перекрестилась и спросила:

– Ты кто?

– Саша, – ответил мужик, – брат, или не признала?

Секунду Олимпиада стояла молча, потом ее до макушки переполнили чувства, целый коктейль из злобы, ненависти, тоски, обиды за свою неприкаянную жизнь, одиночество.

– А-а-а, – зашипела она, оглядываясь на дверь соседей, – приперся? Целая жизнь прошла! Звали тебя?

– Нет, – мотнул головой Дегтярев.

– Когда закон нарушал, моего совета спрашивал? – не успокаивалась Липа.

Брат молча уставился в пол.

– Ну и вали, откуда пришел, – неистовствовала Липа.

– Заболел я, – горько прошептал Дегтярев, – похоже, помру скоро.

– А мне какое дело?

Дегтярев кивнул, потом развернулся и молча пошел вниз. Липа хлопнула створкой, затем в полном изнеможении навалилась на нее. Только бывшего зэка ей тут не хватало! Местные кумушки уже забыли о том, что у Олимпиады имеется в роду уголовничек, а он – бац, и приехал. Нет уж, каждый сам строит свою судьбу, пусть живет где хочет, из родительской, родной квартиры Саша давно выписан. А вообще-то во всем виновата Полина, скрыла про сумасшедшую мать! Не женился бы на ней Сашка, взял другую, супруга бы присмотрела за мужем, не разрешила разбойничать.