Женщина с берега

— Не исключено, что у него может быть множество потомков, — сказала Бенедикта.

— Вряд ли. У Людей Льда никогда не бывало много детей. Обычно ограничивались одним ребенком.

— Давайте-ка прикинем! — подхватила Бенедикта. — Кристеру Грипу было два-три года, когда он исчез в… 1777 году? Примерно в это время. Какой-то богатый человек взял его с собой и увез по стокгольмской дороге. От него до той женщины с берега Трондхеймского фьорда слишком большое пространственно-временное расстояние.

— Если ты хочешь начать поиски, Андре, — сказал Хеннинг, — тебе не следует обращаться ко времени Кристера Грипа. Все мыслимые способы найти его след уже исчерпаны.

Андре кивнул:

— Я начну с женщины с берега. А затем прослежу ее родственные связи, хотя вряд ли мне удастся зайти особенно далеко…

— Боюсь, что это так. Мы знаем только то, что ее звали Петрой и что она была отвергнута всеми. Андре встал.

— Подождите-ка, я сейчас принесу книгу, в которой Ванья описывает этот случай, — сказал он.

— Прекрасно!

Андре вернулся, неся под мышкой одну из толстых книг семейной хроники.

— Сейчас посмотрим, — сказал он и принялся листать. — Вот! Какой изящный почерк у Ваньи.

— Ах, Ванья, — вздохнула Бенедикта. — Моя маленькая сестричка, как мало мы могли для тебя сделать!

— Думаю, теперь у нее все хорошо, — спокойно заметил Хеннинг. — А в тот раз, когда Ванья встретила на берегу Трондхеймского фьорда несчастную Петру, ей было пятнадцать лет. Я имею в виду — Ванье.

— Да, — сказал Андре. — Это было в 1899 году. Тринадцать лет назад. Петре тогда было семнадцать лет.

— Бедняжка… — вздохнула Бенедикта.

Андре прочитал вслух: «Петра была красивой, одинокой, простодушной девушкой. Наивной в лучшем смысле слова. Должно быть, она рано свернула с пути истинного. Первого ребенка у нее отняли. Я точно не поняла, почему. Горожане заклеймили Петру позором, тогда как отец ребенка, человек состоятельный и женатый, любитель невинности, оказался безнаказанным. Один чиновник шепотом сказал мне, что это настоящий ловелас и любимец дам.

Отцом второго ребенка Петры был парень, работавший на городском чугунолитейном заводе. Родители не разрешили ему жениться на девушке с дурной репутацией».

— Господи, — в отчаянии произнесла Бенедикта. — Что понимают в жизни эти моралисты? Андре продолжал читать рассказ Ваньи: «Я мало что узнала о Петре, так же как и о тех, с кем мне потом пришлось иметь дело. Ее звали Петра Ольсдаттер, она была родом из Баккланда, что в Трондхейме. Мать ее происходила из хорошей семьи, но умерла молодой. Отец же совсем спился и бросил своих детей на произвол судьбы. Узнав, что Петра беременна, он выгнал ее из дома. Впоследствии никто о ней не заботился».

— Боже мой, — прошептала Бенедикта. — Боже мой!

— Да, сведений не так уж много, — со вздохом произнес Хеннинг. — Но кое-что все-таки известно. После смерти Петры проводилось кое-какое расследование, так что должен быть судебный протокол или что-то в этом роде, где указаны адреса.

— Да, я как раз подумал об этом, — сказал Андре. — Вы считаете, что я должен съездить туда?

Они посмотрели на него. Андре был элегантным юношей с темно-русыми волосами и прямым, честным взглядом. В детстве он обещал стать красавцем, однако в отрочестве черты его лица загрубели и стали более резкими, так что теперь он стал похож на Бенедикту в той же мере, что и на Сандера. Однако внешность его производила впечатление цельности: густые, темные брови, благородно очерченный рот, вполне подходящий ко всему остальному нос. Ладони у него были большими и крепкими — за них так и хотелось подержаться, во всем его облике чувствовалась какая-то размеренность. Андре вызывал у людей чувство доверия, и вовсе не напрасно. Чего нельзя было сказать о Ветле.

— Поезжай, — сказал Хеннинг Андре.

— Да, мне кажется, так и нужно сделать, — согласилась Бенедикта.

Юноша с облегчением вздохнул. Его манили приключения.

— Ты поедешь поездом? — спросил Хеннинг. Досадуя на самого себя, Андре ответил:

— Я… не знаю. У меня есть немного денег… Его мать поняла, что он имеет в виду.

— Ты хочешь поехать на автомобиле или на биле, как говорят датчане? — спросила она.