Вредность - не порок

— Я думал, ты ей сказал, — проговорил ангел, усаживаясь по другую сторону от Алексэрта. — Извини.

На лице бывшего мага медленно отразилось понимание. Глаза из серых стали почти черными. И посмотрел на ангела так… в какой-то момент мне показалось, что ударит. Но уже в следующую минуту лицо Алекса стало привычно спокойным, и он полностью переключился на чашку с ароматным напитком, стоящую перед ним.

Завтрак вышел какой-то смазанный. Несколько раз то Люба, то Бер пытались втянуть собравшихся в непринужденный разговор, но он увядал на корню. Настроение было безвозвратно испорчено. Оставалось побыстрее разделаться с едой и двинуться в путь.

— Слушай, Бер, — неожиданно прервал звенящее молчание властелин, — не мог бы ты приютить на какое-то время нашу мелкую? Не хотелось бы тащить ее леший знает куда.

— Конечно, — любезно согласился староста. — Пусть остается.

— Вот и хорошо, — проговорил Алекс, выходя из-за стола. — На обратном пути заберем.

Ну-ну. Если он у нас будет, этот обратный путь.

— Вернем в целости и сохранности, — усмехнулся Бер.

— Я с ва-ами хочу-у-у! — заверещала Линка.

— Не плачь, маленькая, — принялась успокаивать ее Манна, жена старосты. — Хочешь сахарного петушка?

— Нет! — Упрямая малявка возмущенно затопала ногами.

— Я сказал, ты остаешься! — рявкнул Алекс.

Предчувствуя очередной виток детской истерики, все уставились на Линку, но та неожиданно успокоилась. Ага, я бы тоже на ее месте присмирела под взглядом серебристых глаз. Все-таки есть в нем нечто такое, что заставляет всех заткнуться и делать что велено. Интересно, он всегда таким был или, став властелином, научился?

Девочка обиженно насупилась и отвернулась.

Впрочем, на этом сюрпризы, которые приготовило для нас утро, не закончились. Едва мы расселись по лошадям и уже попрощались с хозяевами, как Дармир охнул и со страдальческим видом схватился за живот.

— Ты в порядке? — забеспокоилась Люба.

— Пустяки, — простонал Дармир. — Просто живот разболелся. Вот только, кажется, я уже никуда не еду…

— Конечно, тебе отлежаться надо. Небось съел чего.

Бледный как мел, наш лекарь буквально свалился с лошади и, согнувшись в три погибели, поковылял назад к дому. Алекс витиевато сообщил, что он думает по поводу жизни в целом и сегодняшнем дне в частности, и уже вознамерился спрыгнуть с коня, но был остановлен Любой.

— Езжайте, вам нельзя задерживаться, — проговорила она. — А я с ним останусь. Уверена, скоро мы вас нагоним. На худой конец встретимся в Кавигате.

Я уже успела спешиться и сейчас вопросительно поглядывала то на Алекса, то на Любу.

— А ты что стоишь? — устало поинтересовался властелин. — Или тоже хочешь остаться?

— Решил в виде исключения дать мне возможность выбора? — фыркнула я, засовывая ногу в стремя.

— Только если в виде исключения, — усмехнулся Алекс, и я заметила в уголках его глаз озорные искорки.

Ну что за несправедливость? Я даже позлиться на него нормально не могу!

ГЛАВА 13

Чем ближе мы подъезжали к Моренску, тем шире и удобнее становилась дорога. Да и движение здесь куда более оживленное: мимо нас частенько проезжали дорого одетые всадники на хороших лошадях, груженые купеческие телеги или крестьяне на тощих клячах. Да уж, разбойникам здесь и впрямь есть чем поживиться. Главное, чтобы из всего многообразия предлагаемых жертв они не выбрали нас.

Я ехала между Алексом и Габриэлем, так и не сказавшими за прошедшие несколько часов друг другу ни единого слова, и чувствовала себя камнем преткновения. Злость на то, что меня в очередной раз разыграли, словно карту в колоде, без моего ведома и позволения, медленно уступала место чувству вины. Привыкаю, что ли?

Меньше всего хотелось, чтобы эти двое окончательно разругались из-за меня. А они вон даже не смотрят друг на друга. Алекс, как всегда, скрылся за маской спокойствия, Габриэль привычно мрачен, и только неестественно прямая напряженная спина выдает его чувства. Даже Лапус, который опять ехал с ангелом, притих. Один лишь эльф пребывал в прекраснейшем расположении духа. Он ехал чуть позади нас, насвистывая какую-то песенку, и всем своим видом подтверждал, что жизнь прекрасна.