54  

– Ну что вы, голубчик! Просто вы попали в трансцендентальную яму транспораженного измененного сознания.[7] Как проходили ваши роды?

– Мои роды? – забеспокоился приятель.

– Да, да!

– Но я никого не рожал! – заголосил ополоумевший Дегтярев.

– Конечно, конечно, спрашиваю по-другому: как вы родились на свет?

– Ну… как все.

– Естественным путем?

– А можно вылезти через нос? – обозлился полковник. – Или через ухо?

– Дружочек! Ваша агрессия говорит о глубоко запрятанном комплексе материнского отторжения вкупе с обострением эдиповой шишки. Родить можно и посредством кесарева сечения.

– Я не в курсе деталей.

– Мама не говорила о родах?

– Нет!

– Никогда?

– Нет!!

– Или вы отторгали информацию?

– Нет!

– Хм! Ясно! Потеря эмоциональной связи, отсюда и навязчивые видения. Эллипсовидное сознание, искривленное наподобие дуги Вольта, сильно затрудняет протекание чистой психики по каналам, вследствие этого…

– Доктор, я ни черта не понимаю, – взмолился Дегтярев, – попроще, пожалуйста.

– Но примитивнее некуда! Ладно, вы страдали от отсутствия материнской любви, поэтому сейчас и видите подушку, она символизирует вашу мать!

– Вашу мать! – рявкнул полковник. – И как долго эта мать тут ползать будет?

Глава 18

– В спальне никого нет, – замогильным голосом завел Петр Ильич.

– Вообще?

– Ну да! С вами шутит подсознание.

– Но вы здесь!

– Я про подушку! – терпеливо объяснял психиатр. – Мариночка, скажи, ты видишь постельную принадлежность?

– Да! – бойко ответила медсестра.

– Где? – взвизгнул Дегтярев.

– У вас под спиной целых три штуки, – живо констатировала Марина, – в наволочках.

– Это не она, – с явным облегчением заявил Александр Михайлович, – та коричневая, вверх торчит.

– Фаллический символ, – не упустил момента сумничать Петр Ильич, – воплощение отца по отношению к матери. Жажда убийства. Вы никогда не хотели уничтожить человека?

– Раз пять в неделю испытываю острое желание, – признался полковник, – в особенности когда наш… кхм… совещание проводит… но это к делу не относится.

– Голубчик, – запел Петр Ильич, – давайте поговорим! Вам плохо! Вас не понимают.

– Да, – подтвердил Дегтярев, – верно.

– На работе тупые морды.

– Не все! Но встречаются идиоты, – решил быть справедливым полковник.

– Дома авторитарная жена и насмешливые дети, они не уважают отца, налицо конфликт поколений. К тому же у вас были тяжелые роды, определившие отношение с матерью: она не могла простить вам физических страданий, отдаляла вас от себя. Вы переживали, закрылись панцирем равнодушия, о-о-о!

Донеслось всхлипывание, я прикусила губу. И как прикажете поступить? Дегтярев на самом деле решил, что у него видения! Лучший способ успокоить полковника – это продемонстрировать ему Джульетту вместе с улиточками и покаяться:

«Прости, дорогой, я не хотела скандала, вот и скрыла наличие брюхоногой. Знаешь, на свете существуют гигантские улитки! Ты совершенно нормален, а доктор натуральный псих! Довел тебя до слез».

Я вскочила из кресла, никогда за долгие годы нашего знакомства я не видела полковника рыдающим. Да, он легко выходит из себя, частенько орет на окружающих, топает ногами, может наговорить глупостей, но жалобно всхлипывать! Между прочим, это я виновата в произошедшем.

– Петр Ильич, успокойтесь, – внезапно сказала Марина.

– Он чего-то не то говорит, – перебил медсестру полковник, – у меня нет ни детей, ни жены.

– А эта страшненькая тетка в джинсах, она кто? – поинтересовалась Марина. – Я думала, она ваша супруга.

– Даша мой лучший друг, не более того, – заверил Александр Михайлович, – давайте успокоим доктора, а то он так рыдает, что кровь стынет!

– Петр Ильич, идите умойтесь, – приказала медсестра, – вон там ванная!

Всхлипывания стали удаляться, потом прекратились вовсе.

– Это ваш дом? – спросила внезапно Марина. – Вы живете здесь постоянно?

– Да, – ответил Дегтярев.

– Как же без супруги с хозяйством справляетесь?

– Ира помогает, была еще Катя, повариха, но она уволилась, – пояснил полковник.

– Небось цветы разводите, – мечтательно протянула Марина, – участок большой, мы пока от ворот до особняка шли, даже устали.

– Не любитель я в земле копаться, – признался толстяк, – за садом Иван глядит.


  54  
×
×