Юная жена

Усадив ее за стол, он осмотрел руки Эвелин. В утреннем свете все ссадины, синяки и царапины были ясно видны. Дождавшись, пока ее взгляд остановится на его губах, он, четко артикулируя звуки, спросил:

— Кто это сделал?

Эвелин нахмурилась:

— Никто.

Грэм поднял глаза. Эвелин оглянулась и увидела, что он смотрит на Боуэна и Тига, которые только что подошли. Должно быть, они что-то спросили, потому что Грэм приподнял ее руки и показал их братьям. На лице его появилась мрачная ухмылка.

— Вот что случилось. Посмотрите на ее руки. Посмотрите, что они с ней сделали.

— Но, Грэм, никто ничего со мной не сделал, — запротестовала Эвелин. — Я оцарапала их вчера, когда носила в зал дрова для камина. А синяки у меня от уборки и мытья посуды.

Боуэн с мрачным видом сел прямо напротив Эвелин. Она нервно оглянулась на Тига, который опустился на скамью рядом с Боуэном. Тиг тоже был недоволен. Сжав губы в жесткую линию, он ответил ей суровым взглядом.

— Я не понимаю, — растерянно произнесла Эвелин и повернулась к Грэму: — Я тебя чем-то обидела?

Боуэн хлопнул ладонью по столу, привлекая к себе ее внимание.

— Чего ты, черт возьми, добивалась, таская эти чертовы бревна? Даже парням тяжело их поднимать. Мы специально назначили для этой работы мужчину, чтобы женщины не надрывались, когда разводят огонь по утрам.

У Эвелин вспыхнули щеки, когда она поняла, что произошло. Служанки знали, что дрова должен носить мужчина. Зачем же послали ее?

У нее задрожали губы, но Эвелин не хотела показывать своего огорчения, чтобы не доставить радости женщинам, которые решили выставить ее дурочкой.

Интересно, что еще задумала Нора, когда указывала, что ей делать? За последние два дня Эвелин выполнила больше тяжелой работы, чем за всю предыдущую жизнь. Она выполняла то, что должны делать самые низшие члены клана. Но не жаловалась и не отступалась.

Как, должно быть, хихикали они за спиной у Эвелин, когда она отчаянно пыталась выполнить все, что ей говорили. Вот зачем Нора утверждала, что надо учить людей собственным примером. Сейчас Эвелин и правда чувствовала себя дурочкой, за которую ее так долго принимали. Опустив взгляд на свои израненные руки, она пониже спустила рукава туники.

Грэм коснулся ее руки, но она не подняла на него глаз. Не хотела, чтобы он прочел в них стыд и унижение, а еще не хотела расплакаться прямо здесь. Вместо этого она уставилась на кривобокую лепешку у себя на тарелке и едва сдержалась, чтобы не запустить ее в зал.

Стол закачался. Эвелин успела поднять взгляд и увидеть, что Грэм поднялся из-за стола. Слезы застилали ей глаза и мешали смотреть. Как она всех ненавидит! У них с Грэмом было все хорошо, а теперь он сердится, а она унижена и несчастна. Лучше бы ей умереть. Она оказалась доверчивой дурочкой, так хотела всем угодить, завоевать сердца людей нового клана, а этого никогда не будет.

Боуэн накрыл ее руку ладонью. Эвелин подняла на него взгляд, изо всех сил стараясь сдержать ненавистные слезы. Не станет она показывать этим мерзавкам, как они ее обидели. Будь они прокляты.

— Эвелин, он сердится не на тебя, — ласково произнес Боуэн.

— Они ненавидят меня, — прошептала Эвелин. — Все ненавидят. И тут ничего не поделаешь. Грэм не может заставить их принять меня. Я хочу вернуться домой.

Тиг вскочил из-за стола и отошел в сторону. Эвелин закрыла глаза. Ее жизнь превратилась в кошмар. Будущее никогда не выглядело так безнадежно.

— Я не голодна, — заявила она. — Мне надо на воздух.

Боуэн не успел ничего сказать — Эвелин от него отвернулась, а значит, уже не могла понять его возражений. Она вышла из-за стола и направилась к двери на задний двор. Там находилась калитка, ведущая к лугу, где часто играли дети. В такую рань на лугу еще никого не было. Эвелин могла пройти до излучины, где река огибала замок и несла свои воды дальше по земле Монтгомери.

Долгая прогулка — как раз то, что ей сейчас нужно. Подальше от людей. От их презрения, насмешек и злобных игр. Они хотели, чтобы она выглядела дурочкой? Что же, с этим покончено. Больше она не станет их развлекать. Пропади они все пропадом! В первый раз Эвелин поняла ненависть, которую люди ее клана испытывают к Монтгомери. Она никогда не видела подобных чудовищ.

Глава 33

Грэм был так взбешен, что решил выйти во двор, чтобы остыть. В гневе он мог даже убить. Никогда люди его клана не вызывали в нем такой ярости. Ему хотелось передушить всех на месте.