Приехав в Париж, я стала развивать бешеную деятельность. Сначала позвонила близкому приятелю комиссару Жоржу Перье и решительно потребовала:
– Прошу тебя, немедленно узнай у господина Кассиса из Марселя, кто и какую сумму завещал Лиде Артамоновой. Мне этот пройдоха врет, что не знает имени завещателя.
– Дорогая, – восхитился комиссар, – ты всегда на себя похожа! Как, по-твоему, могу я это сделать? Кстати, когда ты приехала? Одна или с детьми?
– Машка и Зайка учатся, а Кеша работает. Приехала только что, специально выяснить про наследство…
Минут пять толстячок еще сопротивлялся, но мне всегда удается вить из Жоржа веревки, поэтому в конце концов он вздохнул и сдался:
– Ладно, попробую, позвони завтра.
Остаток дня я носилась по магазинам со списком. Следовало купить множество вещей. Конечно, мы не испытываем денежных затруднений, но просто рука не поднимается приобретать в Москве туфли за сто долларов, когда точно такие же стоят во Франции вдвое меньше.
Жорж не подвел. Уже к полудню следующего дня я знала, что сумму в три миллиона франков и квартиру в Париже оставила Лидуське мадам Ребекка Д'Обиньон. И адрес ее апартаментов – Мари-Роз, 14.
Улица, носящая женское имя, – скорей небольшой переулок, чем шумная магистраль. В приземистом доме на первом этаже восседала грузная консьержка с типично парижской укладкой на седой голове.
– Мадам Ребекка Д'Обиньон тут жила? – осведомилась я любезно.
– Умерла, бедняжка, – охотно откликнулась консьержка, – квартира на третьем этаже, а вы кто будете?
– Из адвокатской конторы, поручено сделать опись имущества.
Привратница чрезвычайно удивилась:
– Первый раз про такое слышу.
Я показала ей бумажку. Женщина водрузила на нос очки, повертела в руках «ордер» и сказала:
– Ну, раз документы в порядке, сейчас принесу ключи.
Слушая, как она роется в ящиках, я подумала, что парижане еще более беспечны, чем москвичи. «Документы» я сделала при помощи цветного лазерного принтера и графического редактора. Честно говоря, даже не знаю, существует ли такая вещь в природе, как придуманный мной «ордер на опись вещей». Однако подействовало, потому что ключи у меня в руках.
Я открыла дверь и вошла в темноватый холл. Пахло пылью, комнаты давно не проветривались, окна закрыты тяжелыми портьерами. Я не стала раздвигать занавески, просто зажгла свет. В глаза сразу бросился большой конверт, лежащий на столике.
«Лиде лично в руки. Просьба к другим – не вскрывать» стояло на письме по-русски и по-французски. Поколебавшись, я все-таки разорвала бумагу, достала записку.
«Лидочка, поезжай к госпоже Эллен Фош, улица Сезара, дом 8, и покажи ей это письмо».
Нужная мне улица располагалась возле кладбища, а мадам Фош вкушала дневной кофе. Голубой молочник со сливками, блюдо с пирожными и приятная передача по телевизору – ну скажите, что еще требуется пожилой женщине для счастья? Протянутую записку Эллен изучила внимательно:
– Значит, вы Лидия Артамонова?
– Да, – храбро соврала я.
– Это надо доказать, – заявила пожилая дама.
– Могу съездить за паспортом, – пообещала я, судорожно думая, где взять такой документ.
– Паспорт очень легко подделать, – засомневалась подозрительная старушка.
– Как же тогда быть? – растерялась я. – Что, кроме паспорта, может удостоверить мою личность?
– Ребекка на протяжении многих лет была моей лучшей подругой, – вздохнула Эллен. – Перед смертью она попросила меня передать Лидии Артамоновой письмо. Мадам Д'Обиньон страшно боялась, что послание попадет в чужие руки, поэтому придумала небольшой вопросник. Ответить на него может только подлинная Артамонова. – Эллен притащила листок и задала первый вопрос: – Какие шрамы имеете на теле?
Я задумалась лишь на секунду, потом уверенно заявила:
– От операции аппендицита, которую сделали в раннем детстве.
Госпожа Фош удовлетворенно кивнула.
– Кто вас воспитывал?
– Дальние родственники.
– Назовите адрес квартиры, где жили вместе с родителями.
– Полярная улица, девять.
– Какое домашнее животное было у вас в детстве?
– Собачка Зефирка.
– И последнее, – торжественно провозгласила Эллен, – на вашей правой ноге на внутренней стороне бедра имеется большое родимое пятно специфической формы. Опишите, как оно выглядит.
Я потрясенно молчала. В свое время не раз ходили вместе с Лидой в баню, и шрам от аппендицита на ее животе помню прекрасно. То, что Лидушку «воспитывала» двоюродная бабка, тоже факт, известный близким друзьям. Собачку Зефирку она вспоминает с умилением до сих пор. А принадлежащую ей квартиру на Полярной улице несколько лет назад купили за копейки общие знакомые.