Искры гаснущих жил

Кэри испытала огромное желание ударить эту сволочь.

— Идем.

Она развернулась, строго велев себе успокоиться. Ригер вновь проигрался и пришел за деньгами, уверенный, что ему не откажут. И Кэри даст денег…

Он шел за ней, сунув пальцы за лацканы сюртука, покачиваясь и насвистывая веселую мелодию.

О том, что подумают слуги, Кэри старалась не думать. В конце концов, она делает то, что велел сделать муж и… и жаль, что его нет рядом. Почему-то казалось, что в присутствии Брокка Ригер вел бы себя иначе.

В сиреневой гостиной камин не разжигали. И окна затянуло толстой коркой льда. Проникающий свет сгущал краски, и светло-лиловые обои казались почти черными. Мебель — массивной, а сама комната — крохотной.

— Вот, — Кэри расстегнула ридикюль и вытащила конверт, заготовленный загодя.

— А… мышка Кэри все-таки приняла правильное решение, — он не спешил забрать деньги, но стоял, чересчур близко, разглядывал ее с каким-то новым выражением в глазах. — Какая послушная девочка…

— Бери и убирайся.

— Возьму, — Ригер выхватил конверт и заглянул внутрь. — Маловато…

— Сколько просил.

— Значит, маловато просил, — он осклабился. — Мне нужно больше…

…и правильно она сделала, решившись рассказать.

— Сколько?

— Триста.

— У меня нет столько… наличными.

— Я и на чек согласен… или натурой… — он захихикал и протянул руку, но Кэри не позволила себя коснуться.

— Уймись.

Чек она выпишет, пусть бы и не понимает, зачем Брокк велел платить.

— Будет тебе чек.

И деньги, которых надолго не хватит. Когда он вернется вновь? И сколько попросит снова?

Ригер следил за каждым ее движением, внимательно, как-то слишком уж жадно. И чек выхватил из пальцев, помахал, подсушив чернила, и спрятал во внутренний карман жилета.

— А теперь уходи, — Кэри мутило от одного вида этого нелепого существа.

— Куда спешить, мышка-малышка… твоего супруга ведь нет дома? Конечно, нет… он снова занят… всегда занят… он на работе женат… — Ригер наступал, а Кэри пятилась, пока не уперлась в старый комод. — Не убегай, давай поиграем…

Он протянул руку, коснулся влажными пальцами щеки.

— Прекрати, — страх мешался с непонятной несвойственной прежде яростью. — Прекрати или…

— Что? Забыла, братца твоего больше нет…

У него дикие больные глаза. Он все еще переживает новый проигрыш, и готов злость сорвать на Кэри.

— Нет, — она не отвела взгляд. — Но есть я… мы с ним одной крови, Ригер. Не забыл?

Он убрал руку.

Боится?

— Ты…

— Не посмею тебя тронуть? — Кэри оскалилась, позволив живому железу выбраться. Капельки на щеках, на шее, на коже. — Почему, Ригер? Что меня остановит? Мне это даже выгодно. Избавлюсь от тебя раз и навсегда… скажу, что ты меня домогаться пытался, а Фредерик подтвердит…

Теперь Ригер пятился.

— Ты… ненормальная…

— Возможно, но, — Кэри коснулась языком губы, — если ты еще раз ко мне прикоснешься, я размозжу тебе голову. Ясно?

Сволочь.

Хитрая, но трусливая сволочь.

Он сбежал, оставив после себя запах перегара. Кэри распахнула окно и, зачерпнув горсть рыхлого снега, сдавила в руке. Холод опалял. И снег таял, тек водой сквозь стиснутые пальцы.

Вода — это не слезы.

— Леди, все хорошо? — Фредерик, нарушив неписанные правила, заглянул в гостиную.

— Да, — Кэри улыбнулась и провела влажными пальцами по щеке. — Все замечательно.

Она не позволит больше портить себе жизнь.

Никому.

Глава 26

Время.

Тянется.

Минута к минуте. Шелест воды, где-то далеко, но сам этот звук вызывает жажду. И Кейрен часто сглатывает. Нет, фляга еще треть полна, но… надо беречь.

Время.

Тянется.

Холод сотней тысяч игл пробирается под кожу. Порой Кейрену начинает казаться, что кожи на нем не осталось вовсе, содрали ее наждаком скал, срезали по лоскутку. И он стискивает зубы, приказывая себе терпеть.

Время.

Удары сердца отмеряют его, ненадежно, но иных часов нет. Поневоле с тоской вспоминается безвозвратно потерянный брегет. Впрочем, может и лучше. В безвременьи есть свои плюсы.

Только бы не околеть.