Дантисты тоже плачут

– Ты потише давай, – ткнул его в спину милиционер.

– Сволочь любопытная! – продолжал кипеть Владимир. – И ведь как придумала, гадина! Позвала в гости и карточку подсунула, Нелли плохо и стало.

– Какую карточку? – спросил полковник.

– Фотографию мертвой Кристины. Сам едва не заорал, когда увидел, а у жены нервы слабее оказались.

– Выкладывай, где снимок откопала, – приказал Александр Михайлович.

– Случайно у Жени со стола прихватила, – стала отбиваться я, – не хотела ничего Резниченко показывать, просто случайно из сумочки вытащила, а с Нелли истерика приключилась. Вообще никогда бы их не заподозрила, если бы не утка.

– Утка? – изумился Владимир.

– В кармашке брюк у Кристины обнаружили фигурку нэцкэ – утку с отбитой лапкой. Нелли собирала нэцкэ. Когда я похвалила ее коллекцию, пожаловалась, что у нее пропала утка с отбитой лапкой. Думаю, это случилось, когда Владимир оставил девочку одну в столовой. Они ведь сначала в столовую пошли, да?

– Верно, – согласился Владимир, – вначале отвел Кристину в столовую, потом вышел к Нелли, та как раз в кабинете была. Поговорил с женой и привел Кристину.

– Так вот, Кристина тоже собирала фигурки, – разъяснила я, – видела у нее дома: собачки, кошечки, зайчики и целая семья уток. Не нэцкэ, конечно. Девушка осталась одна, стала разглядывать фигурки. А потом, то ли по рассеянности, то ли при виде входящего хозяина, испугалась и положила утку в кармашек.

– Мать, ты даешь! – восхитился Аркадий. – Пусть Александр Михайлович возьмет тебя на работу.

Я надулась от гордости.

– Кошмарный случай, – нахмурился друг, – как она мешала, сколько глупостей наделала! Ну, обо всем в свое время. Насколько понимаю, – обратился он к Владимиру, – дома после смерти девочки Кулик начался настоящий ад.

– Да, – вздохнул Владимир. – Сначала уложил жену в клинику, пройти курс антиалкогольной терапии. Но пронырливая Даша и туда пролезла. Потом началось безобразие. Чуть Ева не так ступит, жена орет: «Помни, ты – убийца!» Я просил ее взять себя в руки, но нет! У алкоголиков с нервами плохо, да еще Нелли ненавидела Еву. Издевалась просто над девчонкой и довела ту до настоящего убийства.

– Верно, – подтвердил полковник, – хотя, думаю, суд учтет поведение Нелли. Недаром есть статья «Доведение до убийства». Жертва сама вас провоцирует. Девочке так долго внушали, что она – убийца. Вот ребенок и стал им. Специально пришла пораньше из школы, тихо вошла в столовую, увидела мать у окна и вытолкнула. Потом, услышав шаги служанки, спряталась под столом. Дождавшись ухода Люды, выбежала через черный ход на улицу и устроила истерику. Про портфель забыла, подросток все-таки.

– Значит, в тот день Нелли над ней не издевалась? – спросила Зайка.

– В тот – нет. Хватило других. Хотя правды добиться крайне трудно. Ева постоянно врет, сегодня говорит одно, завтра – другое. Но факт остается фактом: она вытолкнула Нелли из окна.

Потом домой возвращается стоматолог. Видит забытый портфель, быстро прячет его, ночью заделывает черный ход, красит лестницу. Владимир боится, что заподозрят Еву и девочка расскажет всю правду не только про смерть Нелли, но и про Кристину, подмененных младенцев и удочерение. Тогда прощай все – деньги и богатое наследство. Он даже прячет Еву в специальный интернат, но здесь опять влезает Даша, и приходится забирать девочку.

Вообще наша дорогая Даша уверенно идет по следу и, делая глупость за глупостью, усаживается в кресло к дантисту с заявлением, что знает, какая девушка убила Нелли.

– Интересно знать, какие глупости ты имеешь в виду, – обозлилась я.

Полковник заулыбался:

– Ну скажи на милость, зачем тебе понадобилось отсылать моего секретаря в библиотеку за пособием по криминалистике? Неужели думаешь, что сотрудник адресного бюро не перезвонил и не спросил, получил ли я бумажку с адресом Люды Парфеновой и что стряслось у моей секретарши с голосом? Когда ты, бросив пальто и сумку в квартире Никиты, вылетела на улицу и попала в объятия патрульного, тот отвез тебя в участок. Верно?

– Верно.

– Ну тогда объясни, какого черта ты дала такие приметы нападавшего? Цитирую протокол: «Мужчина, 60 лет, волосы огненно-рыжие, во рту четыре золотых зуба, глаза косят, одна нога хромая, вместо левой руки – протез»? Конечно, идиоту-дежурному, записавшему на полном серьезе подобные свидетельские показания, крепко влетело.