Дантисты тоже плачут

– Велю подать чай с булочками и уложу спать, – сказала Маруся.

Мне не хотелось идти к гостям, на душе было гадко, и, сославшись на головную боль, я прошла в спальню. Но тут же позвали к телефону.

– Даша, это Владимир.

– Слушаю.

– Извините, такой день страшный, плохо соображаю. Не могли бы вы отвезти завтра Еву в гимназию, ее успехи таковы, что пропускать занятия невозможно.

– Хорошо, обязательно.

– Вот еще что. Юру забрала Люда. За мной заехали друзья, переночую у них. Ева не взяла с собой ни учебников, ни формы. Я оставлю у соседей из второй квартиры чемоданчик. Пожалуйста, прихватите его сегодня. Извините, что обременяю, но трясутся руки и ноги, просто не могу вести машину, и сердце болит.

Я вздохнула, у меня тоже не лучшее состояние, но что делать, придется помочь. Перед выездом заглянула к Маше. Ева лежала на кровати, укрытая пледом, Манька читала ей вслух «Жизнь Сальвадора Дали». Услышав, что я собираюсь за портфелем, Ева порылась в кармане и дала ключи:

– Зайди в мою комнату. Там Вилли и Дилли. Можно привезти их сюда?

Пообещав ребенку доставку любимых хомяков, служба милосердия отправилась выполнять поручения.

На улице Усиевича стояла тишина. Никаких следов происшествия. Красно-белую ленту убрали, асфальт вымыли, ничто не напоминало о произошедшем днем несчастье.

Я позвонила во вторую квартиру. Выглянула пожилая женщина.

– Это вам нужно отдать чемоданчик бедной Евы? Заходите, заходите.

И она провела меня на кухню.

– Хотите чашечку кофе? – Женщине явно не терпелось узнать подробности случившегося.

Я к вечеру так устала, что была рада просто сесть и вытянуть ноги.

– Какой ужас, – проговорила соседка, помешивая пенку в джезве, – просто кошмар. Хотя о мертвых говорят только хорошее, но я частенько видела жену Резниченко под мухой. И потом, последнее время сверху все время слышались звуки громких скандалов. Кричала в основном Нелли на бедную Евочку.

Женщина примолкла. Мне стало холодно, откуда-то немилосердно дуло. Соседка, увидев мои поеживания, пояснила:

– Мы с мужем недавно сюда переехали и не успели еще заделать дверь черного хода. Оттуда ужасно дует.

– Черный ход? – изумилась я.

– Ну да, дверь так хитро спрятана, – и словоохотливая тетка распахнула створки одного из стенных шкафов. Задняя стенка представляла собой дверь запасной лестницы.

Забрав чемоданчик, я поднялась в апартаменты Резниченко за хомяками. В квартире, темной и неуютной, сразу стало страшно. Пришлось быстро зажечь свет в холле. Электрическая лампочка бесстрастно осветила беспорядок: следы ботинок милиционеров на лакированном полу, упавшее с вешалки зимнее пальто Нелли, ее теплые сапоги и зонтик. В столовой подоконник и пол возле окна покрывала мельчайшая белая пудра – эксперты искали отпечатки пальцев. На кухне засыхали немытые чашки и тарелка, на которой, очевидно, ели яичницу. Неужели у Владимира разыгрался аппетит? Или Люда, успокоившись, захотела перекусить?

Я подошла к лжешкафу и раскрыла створки. Точно, вот он – выход. Тронула ручку, та легко повернулась, и дверь отворилась без всякого труда. Перед моим взором предстала узкая пыльная лестница. Я пошла по ней вниз, толкнула еще одну дверь и оказалась в небольшом дворе. Потом в задумчивости вернулась назад, забрала клетку с хомяками, чемоданчик и пошагала к выходу. Около вешалки продолжало сиротливо лежать пальто Нелли. Острая жалость защемила сердце. Никогда больше хозяйка не наденет красивый свингер с воротником из ламы. И вообще, навряд ли она швыряла его, приходя домой. Я нагнулась, подняла пальто и стала вешать на плечики. В кармане что-то загремело. Я сунула руку внутрь и вытащила коробочку ментолового «Тик-така» и конверт с надписью «Нелли Резниченко лично». Положила письмо в свою сумочку и отправилась домой.

Глава 21

Казик всерьез озаботился судьбой Коки. В среду привел к обеду обещанного банкира, оказавшегося армянином.

Марта Игоревна с разочарованием посмотрела на предлагаемого жениха. Тот был мал ростом, очень худ и носил очки. Отсутствие волос на макушке компенсировал большой, как руль, нос. Возле Казика мужчина смотрелся карикатурно. Коке он тоже не слишком понравился.

Мы сели за стол и принялись за авокадо с салатом. Казик завел разговор:

– Арам, в этом году ты собираешься устраивать распродажу?

Гость отрицательно покачал головой.