Дантисты тоже плачут

– А ведь и правда, не сильно болит.

– Вот видите, – обрадовался наш экстрасенс. – И сердце здоровое, и печень, и желудок. Чудесно сохранились, можно замуж выдавать.

К обеду приехал Александр Михайлович.

– У тебя ничего не болит? – осведомилась Маня.

– Нет, – изумился полковник.

– Сейчас проверим. Тема, иди сюда и скажи, что не в порядке у Александра Михайловича, – потребовала дочь.

Писатель в задумчивости почесал в затылке.

– Немного желудок беспокоит, ноет. Это потому, что он утром выпил две бутылки пива и закусил жирной ветчиной. А так больше ничего, кроме небольшого геморроя.

Александр Михайлович стал пунцовым.

– Что это вы тут придумали!

– Скажешь, неправда? – прицепилась к несчастному Маня.

Пришлось тому признаться, и домашние наперебой стали рассказывать об удивительных способностях гостя.

Оставив друга удивляться, я пошла в спальню. Следовало придумать, как проникнуть в архив больницы. Милиционером прикидываться нельзя, архивные работники люди подозрительные, проверят документы и выгонят с позором. Представиться родственницей, ищущей потерянные документы? Тоже не очень. С кем будут охотно разговаривать, делиться информацией? Ну конечно, с журналистом. Дело за малым – раздобыть удостоверение корреспондента. Я решила поехать к Казику – у Новицкого тьма знакомых, может, редактор какой отыщется.

Дверь в квартиру прозаика открыла… обезьяна. Задрав верхнюю губу, она выставила большие желтые зубы. На всякий случай я попятилась. Из глубины квартиры выскочила Сонька и подхватила животное на руки.

– Нет, это просто невозможно, – возмутилась Новицкая и трубно заорала: – Ленька!

В холл вошел прислуживающий Новицким мужик. Сонька злобно уставилась на него:

– Если будете так долго собираться открывать дверь, уволю вас и заменю этим приматом. Он, по крайней мере, проворный.

– Да, – бесстрастно ответил Леня.

– С ума сойти, – возмущалась Сонька, провожая меня в мастерскую. – Просто невозможно найти приличную прислугу, может, попробовать украинок?

Я хихикнула. И месяца не потребовалось, чтобы Сонька превратилась в богатую капризную даму.

Казик, как всегда, работал. Он старательно усаживал в позу высокого седовласого мужика в бобровой шубе. Доха была расстегнута, и из-под нее выглядывал безукоризненный смокинг.

– Миша, ты опять отпустил Макса, – сетовал портретист.

– Ужасное животное, – откликнулся мужчина, – страшно воняет и постоянно чешется.

– Наверное, у него блохи, – заметил Казик, – их у обезьян особенно трудно вывести.

– И ты посадил мне на колени блохастое животное! – возмутился Миша.

– Всего на пару минут, – извиняющимся голосом пробормотал Казик, – если будешь крепко держать Макса, быстро закончим.

Он взял примата у Соньки и сунул Мише. Мужчина обреченно вздохнул, обезьяна обвила лапами его шею и преданно заглянула в глаза.

– Прелестно! – завопил портретист и защелкал фотоаппаратом.

Обезьяна вплотную приблизилась к Мише и запечатлела на его губах страстный поцелуй. Мужчина по-бабьи взвизгнул и принялся яростно тереть рот платком. Мы с Сонькой захихикали. Казик вздохнул:

– Макс обожает целоваться.

– По-моему, он никогда не чистит зубов, – заметил Миша, складывая платок.

– Ну ладно, – проговорил Казик, – хватит. Отпускаю тебя на свободу.

– И как это манекенщицы выдерживают целый день? – недоумевал мужчина, выбираясь из дохи.

Казик посмотрел на меня:

– Даша, что у вас, какие новости?

– Скучаю последнее время, заняться нечем. Вот решила попробовать себя в журналистике, но не знаю, с чего начать.

Казик заулыбался.

– А это Михаил Иванович подскажет – он владелец радиовещательной компании, ему и карты в руки.

Я хищно посмотрела на мужчину. Тот вздохнул и спросил:

– Какая область привлекает больше всего: искусство, новости, спорт?

– Уголовная хроника, – выпалила я радостно.

– Ну, это неженственно, – влезла Сонька, – трупы, расследования, совершенно неинтересно.

Мне как раз казалось, что очень даже интересно, но я не стала спорить, желая произвести на работодателя благоприятное впечатление.

– Посоветуйте, с чего начать?

– Хотите, отвезу в отдел информации, попробуете себя в новостях?

Я радостно согласилась, и мы с ним двинулись на радио.

В коридорах современного здания носились люди с кипами бумаг в руках. Мы прошли в большой зал, разделенный перегородками на маленькие отсеки. Быстро лавируя между тесно поставленными столами и отвечая на бесконечные вопросы и приветствия, Михаил Иванович подвел меня к молодой рыжеволосой женщине, перед которой мигали экраны сразу трех компьютеров.