Клад Царя Гороха

– Хм… Недурственно, – пробормотала она, приподняв очки и изучив работы. – Кто автор?

– Мы.

– Вы? Рисуете вдвоем?

– А что? Разве это запрещено? Заплатим мы тоже за двоих, не беспокойтесь.

Если у дамы и были какие-то возражения на сей счет, она благоразумно оставила их при себе. Тем более что за подругами скопилась уже приличных размеров очередь и надо было работать, чтобы не ввести своего мэтра в убыток.

Однако дама оказалась благородной и, покачав головой, сказала:

– Я не возьму с вас лишних денег.

Получив долгожданный цветной квиточек, подруги подошли к еще одной даме. У этой очки были поменьше, но характер еще паршивей, чем у первой мымры. Эта ни за что не хотела пропускать подруг к Нестерову обеих сразу.

– Подход по одному человеку! – шипела она на них так злобно, что девушки даже стали опасаться, как бы она их, чего доброго, не покусала, если они вздумают артачиться и дальше.

Ситуацию спас сам Нестеров. Заметив, что возле него никого больше не осталось, он взглянул на ближайшую к нему даму и произнес:

– Ада, что там у тебя за заминка?

В голосе его слышалось недовольство. И очкастая Ада буркнула подругам:

– Можете проходить… Обе!

Нестеров оказался симпатичным дядькой, совсем еще не старым. Для мужчины шестьдесят лет – это еще не повод забивать на самого себя. И теперь подругам стало понятно, отчего две очкастые дамы так оберегают своего мэтра. Потому что из всей очереди они безжалостно выбраковывали всех симпатичных девушек, даже толком не разглядывая, что они там принесли. Тот факт, что подруг они все же пропустили, заставлял задуматься.

Вид у самого Нестерова был скучающий, он явно не ожидал найти что-то интересное в этом потоке посредственности. И углядев работы Полины, заметно оживился:

– Неплохо, – пробормотал он, – очень неплохо. Вы где-то учились?

– В одной группе с Ноем Израком.

– С кем?

– Вы его не помните? – упавшим голосом произнесла Леся. – Он брал у вас уроки живописи.

– Погодите-ка… Израк… Это такой худенький черненький парнишка? Сирота?

– Да, это он.

– За его обучение платил какой-то его близкий родственник.

– Дядя.

– Он очень трепетно относился к успехам юноши. Все время допытывался у меня, правда ли, что мальчик унаследовал талант своей матери.

– Значит, мать Израка тоже была художницей?

– По-видимому, раз он так о ней говорил, – пожал плечами Нестеров.

– А он вам не рассказывал, что случилось с этой женщиной? Куда она делась? И если умерла, то отчего?

Нестеров изумился:

– Простите, но наши отношения с дядей моего ученика так далеко не зашли. Он стремился помочь своему племяннику, я его в этом стремлении поощрил. После того как Ноя приняли в академию, он мне позвонил один раз, поблагодарил за науку, и мне показалось, что он очень счастлив.

– А потом? Потом он еще давал о себе знать каким-то образом?

– Лично я больше не имел удовольствия его лицезреть. Однако моя жена…

– Вы женаты?

– А почему вас это, собственно говоря, удивляет?

Удивляло Лесю совсем не то, что Нестеров был женат. Это как раз было вполне логично при его недурственной внешности, обаянии и умении зашибать деньги. Удивляло Лесю другое: на что же надеются две очкастые мымры, караулящие своего мэтра с таким рвением? Неужели ими и впрямь движет чистое, возвышенное чувство преклонения перед ним?

– Так вот, – продолжал между тем Нестеров, – моя жена прониклась к юноше горячей симпатией. Возможно, в ней заговорили материнские чувства, а возможно, она просто пожалела мальчика. Она сама сирота и приезжая, и до тех пор, пока мы не стали жить вместе и я не взял ее под свою опеку, она м-м-м… ей пришлось перенести много трудных испытаний. Поэтому, узнав о судьбе моего нового ученика, она подыскала для мальчика недорогое жилье. А его дядя взялся его оплачивать.

– Вы знаете адрес?

– Чей? Моей жены? Знаю, разумеется!

И Нестеров расхохотался от души, чем вызвал полные жгучей ненависти взгляды очкастых дам. Впрочем, ненависть их была адресована непосредственно подругам. На своего кумира дамы продолжали взирать с прежним умилением и нежностью.

Глава 12

Супруга господина Нестерова была полной противоположностью его помощниц. Это была жизнерадостная хохотушка, чье круглое хорошенькое личико обрамляли крутые кудряшки. Ей тоже было уже к пятидесяти или даже за пятьдесят, но она старательно о себе заботилась и поэтому выглядела просто очаровательно.