Лягушка Баскервилей

– Вы знаете друзей Розалии?

– У нее их нет.

– Совсем?

– Я не видела ни одной подруги.

– Может, имена родственников назовете?

– Я их тоже не встречала.

– Хорошо, – протянула я, – тогда мама.

– Я с ней не сталкивалась.

– Но вы видели даму на свадьбе.

– Даму… Скажете тоже!

– Нет ли случайно ее телефона?

– Откуда?

Я пригорюнилась, но потом вновь взбодрилась.

– Алина, у вас есть ключи от апартаментов Майковых?

– Да, – кивнула женщина, – висят в шкафчике. Нелли их нам на всякий пожарный случай вручила.

– Дайте мне связку.

– И по какой причине? – насупилась Алина.

– Откроем дверь и поищем.

– Что?

– Ну… авось найдем нечто, подсказывающее, куда могла отправиться Розалия.

На лице Алины отразилось раздумье.

– Поздно уже, мне завтра рано на работу, – заявила она наконец.

– Отвезу вас на машине туда и обратно, здесь ведь совсем близко! – принялась я упрашивать Волынкину. – Вы же только что утверждали: Розалию необходимо поймать. Но как это сделать, не имея никаких сведений о бабе?

– Поехали, – согласилась Алина.

Очутившись перед опечатанной створкой, Волынкина безо всяких колебаний содрала бумажку.

– Смехота, – резюмировала она, всовывая ключ в скважину, – неужели грабителя остановит полоска с чернильной кляксой?

Я вошла в квартиру и вздрогнула. Те, кто не первый раз встречается со мной, знают: Даша Васильева не религиозный человек. Я не соблюдаю посты, не произношу ежедневные молитвы, о Боге вспоминаю лишь в минуты опасности, допустим, в ту секунду, когда самолет, на борту которого нахожусь, вдруг проваливается в воздушную яму или попадает в зону турбулентности. Вот тут закрываю глаза, стискиваю зубы и начинаю читать про себя «Отче наш». А еще я не верю во всякие там эфирные и ментальные тела, не ощущаю чужую ауру и усмехаюсь, услышав слова «порча», «карма», «сглаз». Но, переступив сейчас через порог квартиры Майковых, я испытала безотчетный страх. В длинном коридоре, казалось, пряталось нечто загадочное, холодное, колючее, опасное.

Алина щелкнула выключателем.

– Кому достается приватизированная квартира, если хозяин умер? – вдруг спросила она.

– Наследникам, – тихо ответила я, – в данном случае Розалии.

– А дача?

– Тоже ей, если только не составлено завещание в чью-то пользу. Впрочем, я не являюсь специалистом, могу ошибаться.

Алина скривилась:

– Да уж, ясненько! Пошли пороемся в ее спальне.

Комната, где обитала Розалия, напоминала гостиничный номер. Нет, тут висели картины и стояли симпатичные безделушки, но сразу становилось понятно: интерьер обустраивал специально нанятый дизайнер, хозяйка не внесла ничего личного.

Обычной телефонной книжки мы не нашли, компьютера у женщины не имелось.

Испытывая некоторую неловкость, я порылась в ящиках изящного бюро и обнаружила в них лекарства, деньги и всякую мелочь вроде заколок. В ванной комнате теснились шеренги флаконов, бутылочек и коробочек. Одних шампуней я насчитала с десяток, и все для светлых, тонких окрашенных волос.

– Тут еще гардеробная имеется, – сказала Алина, увидев мое разочарование.

Я засунула голову и присвистнула:

– Ничего себе, метров двадцать квадратных, набитых шмотками!

Алина усмехнулась:

– Розалия скопидомка, нитку не выбросит, Нелли страшно раздражала жадность невестки.

Я пошла между кронштейнами, подумав: а ведь обычно свекрови упрекают снох в расточительности. Каноническая фраза: «Ты без конца тратишь деньги моего сына, и он весь измучился на работе, желая обеспечить капризы жены» – лично мною была слышана от всех четырех «мамулечек». Но, видно, близким родственникам мужа угодить невозможно: Нелли Семеновну, наоборот, раздражала экономность Розалии. Хотя если взглянуть на скупость с иной стороны, то ее можно назвать хозяйственностью.

– Ну надо же, – крикнула Алина, занырнувшая внутрь помещения, – она, оказывается, хранила все сумки.

Я пошла к Волынкиной, увидела стену, а на ней специальные крепления, на которых висели торбочки разных размеров и цветов.

– Просто цирк! – удивлялась Алина. – И правда ничего не выбрасывала. Ой, вон та беленькая – совсем дешевая, две копейки стоит, а она и ее оставила!

– А куда ты деваешь ненужные сумки? – спросила я, оглядывая «выставку».

Алина хмыкнула:

– Выбрасываю, если совсем вид потеряла. Порой отдаю кому-нибудь, иногда теряю.