Лягушка Баскервилей

– Ну, интересно? – прищурился Ринат. Я кивнула:

– Спасибо.

– Не за что, – отмахнулся Дягилев. – Главное, чтобы тебе, как говорила моя бабушка, на пользу пошло.

К дому на Кутузовском проспекте я подкатила часов в пять. Здание из светлого кирпича даже сегодня смотрится внушительно, представляю, как завидовали окружающие его обитателям в советские годы. Жить на престижной, правительственной трассе считалось невероятной удачей. После того как один раз Леонид Брежнев внезапно велел своему шоферу остановиться возле продуктового магазина, зашел в него, попросил у оторопевшей продавщицы глазированный творожный сырок, услышал еле слышное «у нас их не бывает» в ответ и устроил дикий скандал на заседании Политбюро, все магазины на пути следования кортежа генерального секретаря ЦК КПСС стали снабжаться наилучшим образом. Леонид Ильич более никогда не ходил в народ, но слуги народа переполошились не на шутку и превратили часть Кутузовского проспекта в зону продуктового благоденствия.

– Вы к кому? – бдительно поинтересовалась консьержка.

– К Галине Николаевне Родионовой, – бойко ответила я, – в сорок четвертую квартиру.

Лифтерша нацепила очки.

– К кому? – с изумлением повторила она.

– Родионова тут живет?

– Кем вы ей приходитесь? – не успокаивалась бабулька.

– Племянницей, – лихо соврала я. – Вчера уговорилась с тетушкой о встрече.

– Договорилась? – эхом отозвалась старушка. – Ну и ну! Как вам такое удалось?

– Очень просто, по телефону. Консьержка тряхнула головой:

– Да уж! Что же новый адрес не спросили?

– Галина Николаевна переехала? – с горьким сожалением воскликнула я.

Лифтерша закивала.

– А куда? – заулыбалась я. – Сделайте одолжение, подскажите!

– Вы ей снова звякните, – не скрывая ехидства, предложила бабулька, – она и растолкует.

Я почувствовала себя не в своей тарелке.

– Не стойте тут, племянница, – с явной неприязнью продолжала консьержка, – жильцы возмутятся, что посторонние в подъезде.

Внезапно из желудка к горлу подкатил липко-сладкий ком. Я попыталась проглотить его, не сумела и стала хватать воздух ртом, ноги задрожали, руки затряслись, из глаз сами собой полились слезы, уши заложило. Консьержка вскочила и унеслась за лифт, потом вновь появилась в поле моего зрения, держа стакан с водой. Я сделала небольшой глоток и с огромным облегчением поняла, что тошнота отступила.

– Беременная? – деловито осведомилась старуха. – Садись скорей, передохни.

Я помотала головой:

– Не жду ребенка, просто здесь душно.

– Из десятой квартиры Оля тоже так говорила, – вдруг усмехнулась бабушка, – а теперь сразу двоих в колясочке возит.

– У меня не тот возраст, – поддержала я разговор.

– Сейчас и в семьдесят родить можно, – махнула рукой лифтерша, – только кто младенца воспитывать станет? Ладно молодые безголовые, те ни о чем не думают, но взрослым бабам неплохо ум иметь. Зачем тебе Галина? Не ври больше про родство, никаких племянниц у Родионовой не имелось.

Оттягивая ответ, я открыла сумочку и стала искать упаковку бумажных носовых платков. Под руку, как назло, попадались ненужные в данный момент мелочи: ключи, пудреница, расческа, потом я увидела фотографию со свадьбы Розалии. Сначала я удивилась, как здесь оказался снимок, а затем сообразила: в тот день, когда мы с дочерью Зинаиды, Алиной, заходили в квартиру Майковых, у меня был с собой именно этот ридикюльчик, он изумительно подходит к бело-синим мокасинам, а те, в свою очередь, отлично сочетаются с голубой кофтой с вышитыми собачками. Сегодня я обулась в симпатичные туфельки и машинально прихватила нужную сумочку.

– Откуда фотография? – резко спросила лифтерша.

– На ней мои родственники, – соврала я. Ну не рассказывать же незнакомой и, очевидно, плохо воспитанной, бесцеремонно любопытной старухе о всех перипетиях.

– Здравствуй, внученька, давно ты к любимой бабуле не заглядывала, – вдруг звонко рассмеялась собеседница.

Я с недоумением воззрилась на консьержку:

– Извините…

– Не тушуйся, – продолжала веселиться лифтерша. – Если на снимке твоя родня, то кем я тебе прихожусь? А? Не узнала разве?

Изуродованный артритом палец показал на тетку в нелепом бордовом платье.

– Это я, – голосом ведьмы из мультфильма пояснила старуха.

– Не может быть!

– Посмотри внимательно, – закивала консьержка. – Я в тот день прическу сделала, накрутилась, начесалась, перья распустила, клюв помадой намазала.