Когда правит страсть

— Как сделали это только сейчас?

Он рассмеялся:

— Ничего не скажешь, ты достойный противник, но мы еще не дошли до этой точки. Я попытаюсь быть объективным и беспристрастным. Но твое напряжение очевидно и не способствует развитию нашей дискуссии. Можно кое-что предложить?

О Боже, его глаза опять чувственно блестят, а на губах играет почти нежная улыбка!

— Что именно? — вырвалось у нее.

— Если бы мы отправились в спальню и провели несколько часов в моей постели, тогда...

— Это не заслуживает ответа! — ахнула она.

Он пожал плечами, но тут же широко улыбнулся:

— Уверена, Алана?

Что он делает? Использует приемы обольстителя, чтобы вырвать признание того, что сам считает правдой? Если это так, он определенно не дипломат! Но сможет ли это сработать? Она уже теряла волю в его присутствии! Была им ослеплена и потрясена теми чувствами, которые мог пробудить в ней этот человек! Она не знала и знать не хотела, могут ли быть эти сильные чувства использованы против нее?

Господи, хоть бы она не краснела так предательски!

— То, что случилось между нами, было ошибкой, — сухо напомнила она. — Пожалуйста, не ссылайтесь на это больше!

— Тебе понравилось быть в моих объятиях!

— Ничего подобного!

— Лгунья! А ведь собиралась быть абсолютно честной!

Ее лицо потемнело от прилившей крови, но она не стала скрывать правду:

— Боюсь, это абсолютно не важно и не имеет никакого значения для этой дискуссии.

Он снова ухмыльнулся, но глаза горели неудержимой страстью.

Она отчаянно уставилась на стол.

— Кроме того, я вовсе не была напряжена. Скорее рассержена. А это разница, согласитесь.

— Гнев вытеснил твои страхи? Считаешь, что больше ты не заключенная, потому что я делю с тобой ужин?

Вышеупомянутый страх, может, и вернулся бы, если бы она не расслышала его вздох и не отвела глаза. Несколько минут он молчал.

— Итак, на какой вопрос я не успел ответить? — спросил он так спокойно и уверенно, что она расслабилась. Теперь он ведет себя как капитан дворцовой стражи. Не как записной обольститель.

Она тоже смогла подстроиться под его тон.

— Мы оба знаем, что вы никогда бы не заперли меня, будь вы точно уверены, что я дочь Фредерика. Как вы можете быть так тверды в своем недоверии после всего, что я вам сказала?

Она подняла глаза, чтобы оценить его реакцию. Он, похоже, колебался, не зная, что сказать. Но его глаза тут же сузились:

— Ты не понимаешь всей серьезности того, что сейчас сделала! Мы не слишком любим тех, кто входит во дворец с оружием, поскольку знаем, что есть люди, которые хотят причинить зло нашему королю.

— Неужели вы считаете меня наемной убийцей? — ахнула она.

— Я этого не сказал. И все же ты не объяснила, почему явилась сюда, вооруженная до зубов.

— Объяснила. Пистолеты были моим главным способом обороны, кинжалы — последней надеждой. Но все это было только для самозащиты, и ничего более!

— Я сказал, что постараюсь быть объективным.

Она кивнула, хотя ничуть ему не поверила. Слишком быстро обвинил он ее в других мотивах появления здесь, отвергая истинную причину.

Алана раздраженно кивнула в сторону шпаг на стене:

— Я умею фехтовать. Хотите, продемонстрирую?

— Хочешь доказать, что ты убийца?

— По-моему, это докажет обратное, поскольку подобное оружие убийца не станет использовать. Шпага предназначена для самозащиты!

Все еще улыбаясь, он заметил:

— Похоже, у тебя на все есть ответ. Это доказывает остроту ума. Превосходная память идет рука об руку с умом и сообразительностью, которую ты выказываешь с каждым словом.

Она укоризненно прищелкнула языком:

— Значит, я часть сложного заговора. И хорошо запомнила свою роль? Именно так вы считаете?

Он долго смотрел на нее. Веселые искорки в глазах погасли, и жесткость взгляда снова выбила ее из колеи. Но она тут же поняла, что это не страсть. Подозрительность. Пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы не отвернуться.

— Прости, — обронил он наконец.

За что? За веселость? Или за то, как он хватался за все, что могло подтвердить его ложные выводы? Она решила идти напрямик.

— Я находилась в центре заговора, но у меня была другая роль. Умереть. Поппи обхитрил заговорщиков, унеся меня из дворца.

— Но почему он тебя не убил? Ведь его же наняли!