Дама с коготками

– Кто это такая? – спросила Диана.

– Шлюха времен Римской империи, – пояснил Кирилл.

– Абсолютно верно, – подтвердила Анна, – низкопробная шлюха, которой не место среди нас, женщин, которые шли под венец, сохраняя невинность души и тела. Мы в свои двадцать не валялись по чужим койкам, а ждали своего единственного, принца, если хотите.

Петька приосанился. Кирилл хмыкнул, я опять попыталась восстановить мир:

– Пошли в столовую, а то здесь прохладно.

– По-моему, наоборот, жарко, – хмыкнул Степан, – Ань, хватит злиться, давайте ужинать.

Но невестку понесло:

– Ужинать, но только в приличной компании. Лариса была страшно неразборчива в друзьях. Вечно к вам в дом всякая шваль лезла.

Тут Ленкино терпение лопнуло, и девушка неожиданно спокойным голосом прощебетала:

– Анечка, хватит комедию ломать. Люлю мне рассказала о Карлосе.

– Все ложь, – немедленно отозвалась Анна.

Лена засмеялась и закурила тоненькую коричневую сигарету:

– Ложь, не ложь, но одна маленькая птичка принесла на хвосте интересное сообщение.

И Ленка принялась сыпать невероятной информацией. Люлю близко дружила с Зиной Громовой, сотрудницей Министерства просвещения. Как-то раз Зинка гостила у Войцеховских, а тут приехали Петька с Анной, они как раз только что поженились и ворковали, словно голубки. Зина взглянула на новобрачную, подняла брови, дождалась, пока молодожены удалились, и поинтересовалась у Лариски, давно ли Петя знаком с Анной. Люлю точно не знала. Тогда Зинуля, хихикая, сообщила, что к ней в министерство часто приходил знойный мексиканец Карлос, все продлял срок аспирантуры. Пару раз он показывал Зине свои фотографии с разными бабами, без конца хвастаясь победами над русскими девушками. В одной из любовниц Зинуля узнала Анну.

– Правда? – спросил Петька.

– Вранье, – продолжала твердить жена, но по ее побледневшему лицу было ясно, что это чистая правда.

– Ой, не могу, – простонала Диана, – наша ханжа из гулящих!

– Люлю все посмеивалась, когда Анна заводила разговоры о порядочных женщинах, – неслась, закусив удила, Ленка, – но ничего не рассказывала. Нравится этой дуре невинность изображать – пожалуйста. Хотя очень смешно.

– Вы ничего не поняли, – попробовала отбиться Анна, – нас с Карлосом никогда, никогда не связывали любовные отношения. Он мексиканец, человек, остро чувствующий, романтический, тонкий…

– И поэтому ты от него к Томазгену сбежала? – выпалила Лена.

– К кому, к кому? – заинтересовался Степка. – К Бромгексену?

– К Томазгену, – спокойно объяснила Лена, – к эфиопу, он тоже, как и Карлос, в Университете дружбы народов учился, на медицинском.

Все замолчали, пребывая в некотором шоке.

– Во, блин, дает! – не выдержала Диана. – Эфиоп! Это что, негр?

– Точно, – пояснила Лена, – правда, с Томазгеном Анька недолго прокрутилась, ее Сяо Цзы отбил.

– Просто фестиваль молодежи и студентов! – восхитился Кирилл. – Ну и Анька, какой успех! Сплошные иностранцы в постели!

– И ты, – неожиданно взорвался Петька, – ты не подпускала меня к себе целую неделю после свадьбы? Все ныла, что боишься, потом рыдала три дня и называла животным? А я, дурак, верил, берег невинную девушку!

Анна побледнела до синевы и стала оглядываться по сторонам:

– Они никогда не были моими любовниками. Просто ухаживали – театр, кино, рестораны. У всех девушек такое бывает, мало ли, что там Лариска выдумывала. Я шла под венец чистой девушкой.

– Это уж точно, – встряла Диана, – догадалась помыться перед загсом.

Анна рухнула на диван и вытащила из кармана большой, почти мужской носовой платок.

– Тебе, Лена, стыдно повторять всякие сплетни. Лариса, хотя о покойных плохо не говорят, не прочь была пошантажировать кого угодно. Всякое вранье собирала. Ты еще совсем молодая, нехорошо так жизнь начинать, мы были…

Ленка махнула рукой:

– Только не начинай опять про скромность и невинность. Карлос показывал Зинке твои письма со страстными признаниями, хвастун. Одно из посланий Зинуля утащила и отдала Ларке, чтобы та знала, кого в родственниках имеет. Хочешь, принесу? Мне Лариска говорила, где оно лежит!

Анна внезапно посерела и стала хватать ртом воздух. Кирилл подал ей стакан воды. Не хотела бы я очутиться на ее месте. Так опозориться, да еще при всех. Петька встал и, не проронив ни слова, вышел из гостиной, жена бросилась вслед за ним.