Дама с коготками

Пакеты из-под сока, молока, консервные банки, обрывки полетели в разные стороны. Жаль, что наши люди не упаковывают мусор в мешки. На втором бачке по спине у меня потек пот, шапка съехала на затылок, куртка украсилась жирными пятнами.

«Старуха» нашлась на самом дне, слегка помятая, но целая. Я торжественно втащила ее в дом и кинула на стол.

– Зачем эту грязь приволокла? – окончательно обозлился Степка.

– Пойди принеси из моей машины книгу «Великие художники», – велела я и стала разворачивать полотно. Так и есть, в левом нижнем углу еле разборчивая подпись и цифра 1661.

Вернулся Степка с книгой в руках. Я без слов раскрыла справочник на нужной странице и ткнула Войцеховскому под нос. Минут пять он переваривал информацию, потом заорал как ненормальный:

– Мама, Петька, Анька, сюда!

Прибежали домашние в разной степени одетости, вкатилась Фрида. Здесь же оказались и Кирилл с Дианой. Все уставились на «Старуху».

– Ну и вонища, – поморщилась Диана.

– Деньги не пахнут! – рявкнул Степка, выкладывая справочник.

Следующие пятнадцать минут все охали и хватались за голову.

– Вольдемар рассказывал, – пустилась в воспоминания Фрида, – что его родителям во Львове принадлежал дворец. Множество картин, скульптур, книг. Он не слишком хорошо помнил, потому что был ребенком, когда произошла революция. Правда, постоянно намекал, что спасший его повар ухитрился утащить кое-какие ценности. На них они и жили. Но про картину ничего не рассказывал, говорил, что семейная реликвия.

– Завтра поедем в Третьяковку и покажем специалистам, – решил Петька.

– Лучше в Пушкинский музей, – посоветовала Анна. – Интересно, сколько она может сейчас стоить?

– Миллионы, причем не в рублях, – сообщил Степа.

– На всех хватит, – отреагировал Петька.

– Картину обнаружила Даша, – заметила Фрида, – а в завещании Вольдемар четко распорядился: принадлежит нашедшему.

Я оглядела побледневшие лица Войцеховских и, преодолевая отвращение, успокоила братьев:

– Полотно ваше.

– Не сомневайся, Дашута, – заорали те в один голос, – выделим тебе процент.

Мне стало еще противнее, и я пошла в ванную отмывать воняющие помойкой руки.

Глава 14

Следующие дни не принесли ничего нового. Зайка по-прежнему ходила к Радову и исправно спала. Болячек у нее никаких не было, и мы не могли судить, эффективно ли лечение. Правда, Ольга приобрела какой-то невероятный, просто фарфоровый цвет лица и необычайную активность. Чувствовала себя прекрасно и летала по дому будто на реактивной метле, все горело у нее в руках, и превосходное настроение не покидало ее ни днем, ни ночью. Даже когда неловкий супруг разбил одну из коллекционных фарфоровых собачек, она не убила его, а, вздохнув, сказала:

– Таксу придурошную совсем не любила, туда ей и дорога.

Может, это следствие манипуляций Сержа? Но, честно говоря, думалось, что Ольге просто пошел на пользу дневной сон. Сегодня как раз завершился курс, и невестка, приехав домой, громогласно объявила:

– Ничегошеньки не узнала, даже мебели не увидела!

Я пила чай в глубокой задумчивости. Подобраться к Сержу оказалось крайне трудно. Попробую через Ленку. Носом чую, им есть что скрывать.

Записную книжку покойной Милы Котовой изучила вдоль и поперек. Попалось только одно женское имя – Светлана Александровна, и я решилась позвонить.

– Наркология, – ответила трубка.

– Скажите, можно поговорить со Светланой Александровной?

Раздался гул голосов, непонятные шорохи, потом приятный голос сказал:

– Слушаю.

– Я по поводу Милы Котовой.

– Сведения о больных сообщаем только работникам милиции и родственникам, – немедленно отреагировала собеседница.

– Капитан милиции Васильева, – сорвалось с языка явное вранье.

– Приезжайте, ежедневно до двух, – сообщила Светлана Александровна и шлепнула трубку. Пришлось набрать номер еще раз и выяснить адрес.

Следующий звонок сделала одному из бывших клиентов Милы. Долго листала книжку и наконец выбрала Романа.

– Рома, – вкрадчиво завела я, – здравствуй!

– Привет, – отозвался мужчина, по голосу лет тридцати.

– Давно не звонила, не соскучился?

– Кто это? – поинтересовался мужчина.

– Угадай. Твой любименький цветочек.

– Наташка, ты, что ли? – засмеялся голос.

– Нет, котик, не узнал, сладенький, свою ягодку?

– Господи, Антуанетта! А парни болтали, что ты померла.