Прикосновение теней

Фигура в плаще напряглась рядом со мной, капюшон повернулся в мою сторону.

И мне не нужно было видеть лицо Фионы, чтобы ощутить горечь в ее взгляде и понять, о чем она думает.

Слова Бэрронса заставили ее осознать, что мы с ним выйдем отсюда вместе, а она будет мертва. И я знала, что Фиона представляла, как хорошо нам будет, как мы будем танцевать и драться, заниматься сексом и жить, а ее существование закончится, она исчезнет без следа, и никто не будет оплакивать ее, любить или скучать по ней.

Я чувствовала, как из-под плаща хлещет темная ненависть, и с облегчением смотрела на черный пол впереди.

Мне казалось, что мы тюремщики, медленно ведущие осужденного к электрическому стулу. И осужденный сделал бы что угодно, чтобы избежать казни, но судьба не оставила ему выбора, кроме забвения.

— Как? — прошептала Фиона, когда мы вошли в темный тоннель.

Я посмотрела на Бэрронса, он на меня. Я шагнула на черный пол, и меня захлестнуло желание, которое постоянно излучала эта часть здания. Судя по лицу Бэрронса, это ощутила не только я.

И я с ужасом поняла, что Фиона тоже это чувствует.

Бэрронс сухо ответил:

— Там находится Зеркало, разделяющее комнаты Короля Невидимых и его фаворитки. Только они могут пройти через него. Остальные сразу же погибают.

— Даже... ты?

Итак, она знала, что он может умереть. И ожить.

— Да.

Раздался жуткий влажный звук, мало похожий на смех.

— Она... теперь тоже знает.

Бэрронс покосился на меня с явным намеком: «Заткни ее, или это сделаю я».

— Да, я все знаю, Фиона, — солгала я.

Она замолчала и пошла дальше.

* * *

Кристиан спал на кровати Короля Невидимых, длинные черные волосы рассыпались по подушке.

Если бы Фиона не была в таком жутком состоянии, я бы толкнула ее через комнату, чтобы быстрее покончить со всем этим. Но я не могла заставить себя ее коснуться.

— Кто... Какого хрена? — Бэрронс прошагал по белоснежному меху, отмахиваясь от парящих бриллиантов, и уставился в Зеркало на спящего человека.

Я взглянула на камин, ожидая увидеть фаворитку и придумать, как объяснить Бэрронсу, почему на мехах лежит воспоминание обнаженной Королевы, но меха были пусты, а камин едва тлел.

Кристиан проснулся от его слов, перекатился на кровати и вскочил на ноги.

Шелковые простыни опали с его тела. Стало ясно, что он обнажен и явно возбужден. На миг мне показалось, что он избавился от татуировок, но они возникли, поднялись по ногам, задвигались в паху, на животе, груди, а затем снова исчезли.

Я присоединилась к Бэрронсу у Зеркала, стараясь не таращиться на Кристиана, но на великолепного обнаженного мужчину я просто не могла не смотреть.

Интересно, воспоминания о сексе Короля и фаворитки влияли на него так же, как и на меня? Глаза Кристиана светились ленивой чувственностью, и я слишком хорошо представляла ход его мыслей. После выхода из комнаты ему придется нелегко.

Он стоял на темной половине будуара и смотрел на меня.

— Я, должно быть, сплю. Тащи свою задницу сюда, и я покажу тебе, для чего Бог создал женщин и шотландцев.

— Это что еще за хрен? — осведомился Бэрронс.

— Кристиан МакКелтар.

— Это не Кристиан МакКелтар! — взорвался Бэрронс. — Это элита Невидимых!

— Ох, чтоб меня. — Кристиан пригладил длинные темные волосы, поигрывая мышцами плеч. — Я что, правда стал похож на них, Мак?

Я чуть не сказала: «Не знаю, я не могу отвести взгляд от твоего...»

Фиона толкнула меня.

Эта сволочь толкнула меня сзади.

И это удивило меня так, что я не смогла даже ахнуть. Я потеряла дар речи. Я пришла сюда из милосердия, а она опятьпыталась меня убить!

Видимо, после слов Бэрронса Фиона заключила, что и я умру, коснувшись Зеркала, и решила напоследок забрать меня с собой.

Она толкнула меня так сильно, что я пролетела через мембрану и врезалась в Кристиана, опрокинув его на кровать. Мы завозились, пытаясь выбраться.

За Зеркалом взревел Бэрронс.

Кристиан, застывший надо мной, издал дикий звук и вжался в меня бедрами.

Я зашипела сквозь зубы. Мое тело жаждало секса, здесь, сейчас, с кем угодно. Это место было опасно.

— Кристиан, это комната. Она заставляет...

— Я знаю, девочка. Я тут уже давно. — Он поднял руку, которой прижимал меня к постели. — Вылезай из-под меня. Шевелись!