Прикосновение теней

Жаль, что он не подождал, пока я очнусь. Хотела бы я знать, где он. Или чтобы у меня был мобильный.

Я бы сказала Бэрронсу все, о чем молчала до сих пор. Призналась бы ему в своих чувствах. Я бы не боялась быть нежной. Утрата обострила все мои чувства, и мне хотелось кричать о них с крыши.

Но я не только не знала, куда Бэрронс ушел на ночь глядя, я едва двигалась. Боль была тем клеем, который соединял мою волю и тело. Без нее я обмякла.

Завтра будет новый день.

И в этом дне Бэрронс будет жив!

Я разделась и заползла в постель.

И отключилась, все еще пытаясь натянуть на себя одеяло. Я спала крепко, как женщина, которая несколько месяцев шла сквозь ад без еды и отдыха.

Мои сны были невероятно правдоподобными.

Мне снилось, что я снова наблюдаю за смертью Дэррока и это злит меня, потому что когти Охотника отнимают у меня возможность отомстить. Мне снилось, что я снова в Зеркалах, ищу Кристиана, но не могу его найти. Снилось, что я в аббатстве, на полу кельи, и Ровена приходит, чтобы перерезать мне глотку. Я чувствую, как из меня вытекают кровь и жизнь, превращая земляной пол в грязь. Мне снится, что я в Холодном Месте, бегу за прекрасной женщиной, которую не могу догнать, а потом мне снится, что я и правда это сделала — уничтожила мир и заменила таким, каким хотела. И после этого я летела над новым миром на спине могучего древнего К'врака. Его огромные черные крылья взбивали мои волосы, а я смеялась, как демон, под диссонансные нотки ремикса «Pink Martini» «Que Sera Sera» в исполнении адского клавесина.

Я проспала шестнадцать часов.

И ни одна минутка сна не была лишней. Три прошедших дня были нереальным кошмаром и окончательно вымотали меня.

Проснувшись, я первым делом вытащила записку Бэрронса из-под подушки и перечитала ее, чтобы снова убедиться — он жив.

Потом я помчалась вниз, так быстро, что последние пять ступенек проехала на заднице, все еще затянутой в пижаму. Мне нужно было убедиться, что магазин по-прежнему разгромлен.

Поскольку был день, а Бэрронс редко выходил до наступления вечера, я поднялась наверх и приняла горячий душ. Я привела себя в порядок, отскребла пятки.

И прислонилась к стене, вытянув ноги, чтобы понаблюдать, как вода расплескивается по копью, висящему в ножнах на бедре, очистить сознание и расслабиться.

К несчастью, ни мозг, ни тело расслабляться не желали. Мускулы ног все еще были напряжены, шею и плечи сводило, а пальцы выстукивали стаккато на дверце душа.

Что-то меня беспокоило. И сильно. Под счастливой поверхностью нарастал темный шторм.

Как что-то могло меня беспокоить? Мой мир снова обрел синее небо, несмотря на непрерывный дублинский дождь. Как я могу не ощущать счастья в этот момент? Это хороший день. Бэрронс жив. Дэррок мертв. Я больше не застряла в Зеркалах, не борюсь с мириадами монстров и не уклоняюсь от иллюзий.

Я нахмурилась, осознав, что в этом все и дело.

В этот миг не было ничегонеправильного, помимо обычной судьбы мира, а к ней я привыкла.

Я не могла с этим справиться. Меня все время сжимали болезненные тиски.

Все, что шло неправильно, заставляло меня собраться и давало силы двигаться вперед.

Но за последние двадцать четыре часа я перешла от стопроцентной поглощенности горем и яростью к полному избавлению от этих эмоций.

Бэрронс был жив. Горе — пшик!

Человек, которого я считала убийцей своей сестры, которого я клялась убить, был мертв. Печально известный Гроссмейстер исчез.

Эта глава моей жизни дописана. Дэррок никогда больше не возглавит Невидимых, не принесет хаос в мой мир, не будет охотиться за мной, не причинит мне вреда. Мне больше не нужно постоянно оглядываться через плечо. Ублюдок, превративший меня в при-йа,уже вне досягаемости. Он получил по заслугам. Ну... так или иначе, он мертв. Если бы это зависело от меня, по заслугам он получал бы дольше и больнее.

Как бы то ни было, долгое время он был моим Raison d'etre. Смыслом моего существования. А теперь его нет.

И что у меня осталось? Месть — пшик!

Всякий раз, когда я представляла себе нашу последнюю встречу, Дэррок погибал от моей руки.

И кто теперь мой злодей? Кого ненавидеть и обвинять в смерти Алины? Это был не Дэррок. Он питал к ней огромную слабость. Он не убивал ее, и даже если он как-то повинен в ее гибели, сам он этого не знал. Шесть месяцев в Дублине, а я так и не приблизилась к разгадке смерти своей сестры.