Наоми нахмурилась.
— Бауэн МакРив — твой муж? — спросила она. Мари кивнула. — Вампиры сказали, что он явится за головой Конрада, если Конрад не поправится за две недели. Ты не могла бы попросить своего мужа не… гм… не причинять Конраду вреда?
— Я с ним поговорю. Однако я не думала, что тебе есть до этого дело, после того как вампир обозвал тебя ничтожеством.
— И всё же, это важно для меня, — Наоми вздохнула. Скорее всего, судьба Конрада уже никогда не будет ей безразлична. Потому что она, возможно, немного… совсем чуточку… влюбилась в этого вампира.
— А тебе не кажется, что прежде чем туда идти, нужно выбросить вампира из головы? — спросила Мари. — Потому что может так случится, что именно сегодня ночью он найдёт свою невесту — и ей окажешься не ты. Там будет много других мужчин. Тебе нужно отвлечься. Никс стоит познакомить тебя с Кейдом и Ридстромом. Они — мои друзья, и самые сексуальные братцы-демоны, каких только можно себе вообразить, — Мари извлекла из кармана сотовый. — Мне нужно сделать один звоночек, — сообщила ведьма и отошла в другой конец комнаты.
Пока Мари говорила по телефону, Никс показала Наоми двух исключительно красивых мужчин с рожками на голове.
— Вот это абсолютно лишённое всяческих моральных принципов ходячее совершенство — Кейд. Великолепный контраст благородному Королю Ридстрому и его бесчисленным шрамам, не находишь?
— Ты только посмотри на их глаза, — прошептала Наоми. Глаза у обоих братьев, и у светловолосого и у тёмноволосого, были сверкающе-зелёными.
— О да, шикарные глаза в придачу ко всему остальному. Говорят, именно эти глаза причина тому, что женщины под них штабелями укладываются. И ещё этот их акцент, смесь австралийского и южно-африканского. Но я считаю, что всё дело в рогах.
Их рога, перламутровые и закрученные, начинались сразу над ушами и загибались назад, напоминая Наоми своей формой лавровые венки, которые носили мужчины в античные временя. Правда рога Ридстрома хранили на себе следы сражений, как и всё остальное его тело, отмеченное шрамами.
— О, да, — продолжила Никс, — эти гладкие… твёрдые рога… так и хочется их облизать! Р-р-р-р-р.
— Ты, как будто, не против отхватить себе одного из этих красавчиков. Или… даже обоих, — улыбнулась Наоми.
— О нет, нет. Я обещана Майку Роу.
— Этот Майк тоже там?
— Нет, Майки пока что строит из себя недотрогу, — сообщила Никс, и вдруг её взгляд сделался отсутствующим, и валькирия пробормотала: — Вот как? Но тебе это не поможет… ах ты, маленький негодник.
Никс отвлеклась и Наоми услышала, как Мари сказала в трубку:
— Хм, Элиана… Ха-ха, очень смешно. Нет, мне не нужно поручительство! Меня интересует то заклинание образа для привидений, помнишь? Правильно, так вот, там «corpus carnate» или «carnate corpus»?
«Merde [103] ! Эта ведьма точно знает, что нужно делать?»
Мари на мгновенье замолчала, слушая свою собеседницу, и снова заговорила:
— Вот не надо. Я доросла до этого заклинания… да… да… и я себя не зачарую, ты не веришь?
Наоми уже хотела выразить свои сомнения, когда Никс вдруг снова заговорила:
— Я привела вампира в твой дом. И я всё ещё не знаю, почему, — она склонилась к Наоми и озадаченно уставилась на девушку. — Не знаю… особенно, учитывая, что ты умрёшь.
Наоми сглотнула.
— Откуда ты знаешь Конрада?
— Я знакома с его братьями, — пояснила валькирия, и её голос сделался мечтательным. — Кроме того, полагаю, у нас с Конрадом есть что-то общее. В моей голове тоже имеются жильцы, которых я не приглашала.
— Так, а вот и я! — вернулась Мари. — Тебе было видение о Наоми? Ну, так что, какое решение ей следует принять?
Никс, казалось, уже вернулась в реальность.
— Я очень мало вижу о тебе, — ответила валькирия. — На самом деле я — Всегда знающая, а не Всезнающая. Однако с полной уверенностью могу сказать, что тот день, когда о твоих намерениях станет известно хоть одной живой душе, будет твоим последним днём.
— Что ты имеешь в виду?
— Никто, кроме нас троих, не должен знать условий, на которых тебе вернут тело. Никто не должен знать, что часы начнут тикать, как только ты получишь телесную оболочку.
— Конрад захочет знать, что происходит, — сказала Наоми, но тут же быстро добавила: — Если, конечно, он вернётся, и если я вдохну в него жизнь, и если он извинится за своё поведение.