В фонтане городского парка утонул знаменитый рок-музыкант, в собственной...
— Положите, пожалуйста, эту вещь на место, — нервно произносила старушка, поджимая губы. — Разве вы не понимаете? Это же уникальная вещь, а вы трогаете ее своими руками. Вы их хотя бы перед этим мыли?
В общем, чтобы не нервировать старушку, все вокруг послушно делали вид, что восхищаются ее «драгоценностями». Бабушка умерла в полной уверенности, что осчастливила перед смертью всех своих близких, завещав каждому из них по какому-нибудь своему «раритету». В действительности же все эти кольца и серьги не стоили почти ничего. И близкие хранили у себя их исключительно в память о любимой бабушке.
Лесе тоже досталась подвеска — на редкость уродливая розочка, украшенная в серединке крохотным розовым камешком.
Но Борис, выслушав Лесю, отрицательно покачал головой:
— Нет, эта коллекция действительно дорогая. Судя по тем фотографиям, что прислала мне Амелия по электронке, там были уникальные вещи.
— Старинные?
— Да, — кивнул Борис. — Семнадцатый, восемнадцатый, девятнадцатый и начало двадцатого веков. Но если украшения девятнадцатого-двадцатого веков представляют ценность в основном для любителей, поскольку выглядят чрезвычайно привлекательно, то для знатоков куда интереснее древние изделия. Тогда ювелиры еще не умели гранить камни так искусно, как это делали в более поздние времена. Изделия их имеют несколько грубоватую форму. Но в этом и заключается их невероятная ценность.
— Семнадцатый век? — задумалась Кира. — Тысяча шестьсот какой-то там год? Хотите сказать, в коллекции деда Амелии были изделия, которые носили во времена Михаила Федоровича — первого из Романовых на российском престоле?
— Именно так, — кивнул Борис.
— Так это же музейные экспонаты!
— Совершенно верно.
— Да им же цены нет!
— И снова в точку.
— И сколько же могла стоить такая коллекция?
— Вот этого я не могу вам сказать точно.
— Скажите приблизительно!
— И приблизительно тоже не могу, потому что не видел воочию ни одной из этих вещей. Я видел их лишь на фотографиях. Но не исключено, что некоторые вполне могли бы оказаться подделками.
— У вас сохранились эти фотографии?
— Файлы были уничтожены сразу же после просмотра.
— Зачем вы это сделали?
— Послание было заминировано вирусом изначально. Пять минут просмотра — и все исчезло.
— Я слышала о таком, — кивнула головой Кира. — Письмо заражено вирусом, который позволяет его прочесть, но при попытке копирования тут же уничтожает.
— Я даже не пытался копировать. Просто внезапно все фотографии рассыпались на квадратики, а потом исчезли.
— Видимо, Амелия придавала этим фотографиям большое значение, если захотела их так быстро удалить.
— По ее словам, оценка мной коллекции должна была произойти в обстановке строжайшей секретности. Ее родня уже вызвала своего оценщика, но Амелия считала, что это человек, подкупленный нечистыми на руку родственниками, которому она никак не может доверять.
— Другими словами, она хотела, чтобы вы сделали для нее свою оценку, выступили бы в роли независимого эксперта?
— Именно.
Что же, теперь подругам была ясна роль Бориса в этом деле.
— Я прилетел рано утром, забросил свои вещи на эту квартиру и отправился по адресу, который дала мне моя клиентка. Я рассчитывал, что мы с ней сразу же отправимся в хранилище, где находилась коллекция. Но когда я пришел по указанному адресу, то Амелии не было, зато я встретил там Настю. А потом появился этот Рябков.
— И сразу же умер.
— А теперь боюсь, мы должны считаться с тем обстоятельством, что и Амелия мертва.
— И может быть, ее убил тот же человек, который убил и Рябкова?
Борис кивнул. Вид у него был задумчивый и огорченный.
— Я даже не знаю, что мне делать. Наверное, правильней было бы вернуться в Израиль, но…
Он сделал паузу, взглянув при этом в сторону кухни.
— Но я встретил девушку, которая запала мне в душу с первого взгляда. Да и не ждет меня никто на моей далекой и жаркой исторической родине.
— Что так?
— Отец у меня умер. Мать вышла замуж за другого. Нет, я ничего не хочу сказать, он отличный человек, и мы с ним дружим. Но…
— Но вы в новой семье своей матери лишний.