Как влюбиться без памяти

В четыре утра я сбросила на пол пуховое одеяло и была вынуждена признать, что заснуть мне не удается.

– Ты спишь? – спросила я в темноту.

– Нет, – ответил он.

Я улыбнулась.

– Я там тебе положила записку на кофейном столике. Посмотри.

Он зашебуршился, встал и подошел к столу:

– И что это за хрень?

– Ну читай.

– «Самые лучшие, самые прекрасные вещи нельзя ни увидеть, ни даже потрогать – они постижимы лишь сердцем». Хелен Келлер ^[6]. – Он помолчал. Потом фыркнул.

– «Когда настает самая черная полоса, зоркий глаз видит вдали свет». Аристотель Онассис, – процитировала я по памяти, снова накрывшись одеялом.

Он никак не отреагировал. Наверное, сейчас порвет мой листок или начнет по обыкновению иронизировать.

– «Поверь, что ты это сделаешь – и ты наполовину уже это сделал». Теодор Рузвельт, – продолжала я.

– Не ссы против ветра, – отозвался Адам.

Я нахмурилась.

– Этого там нет.

– Не покупай телескоп, просто подойди поближе – и все увидишь.

Я улыбнулась.

– Никогда не ешь желтый снег. Не кури. Носи лифчик. Ни с кем не встречайся взглядом, когда сосешь леденец на палочке.

Я захихикала в подушку. Он умолк.

– Ладно, поняла. По-твоему, все эти изречения – лабуда. Но тебе стало лучше?

– А тебе?

Я рассмеялась.

– Вообще-то да.

– Мне тоже. – Он сказал это негромко и ласково.

Я представила, что он улыбается, во всяком случае, я на это надеялась.

– Спокойной ночи, Адам.

– Спокойной ночи, Кристина.

Я мало спала этой ночью, мне не давала покоя одна мысль: осталось восемь дней.

Глава XIV

Как испечь пирог в подарок и насладиться им сполна

Детектив Магуайр сидел напротив меня в допросной полицейского участка на Пирс-стрит. Глаза у него были красные, под глазами набрякли мешки. Вид такой, будто он провел ночь на бурной вечеринке. Я понимала, что это не так. Он очень неохотно согласился со мной встретиться, заранее предупредив, что сначала сам выслушает, что у меня на сей раз стряслось, а уж тогда решит, привлекать ли к делу своих коллег. Я так поняла, что он выступит в роли своего рода фильтра и, если моя жалоба того не заслуживает, не станет попусту тратить время полицейских. На лбу у меня выступила испарина. В комнате стояла удушающая жара, ни окон, ни вентилятора там не было. Если б я была подозреваемой, то немедленно призналась в чем угодно, лишь бы побыстрей оттуда выйти. Хорошо хоть, мне удалось настоять, чтобы он оставил дверь открытой и я могла краем глаза присматривать за Адамом.

– Это у вас хобби такое – возиться с самоубийцами? – спросил Магуайр, когда я пришла в участок вместе с Адамом.

– Я помогаю ему трудоустроиться, – отрезала я. Нельзя сказать, что это была уж совсем неправда.

Посмотрев за дверь, я удостоверилась, что Адам все еще там. Видно было, что он устал и ему скучно, но, главное, он был на месте.

– Взяли работку на дом, а теперь притащили с собой сюда? – осведомился он.

– А вы вообще дома не бываете? – хмыкнула я.

И только тогда поняла, что он почти готов был открыться, а моя язвительность вынудила его снова захлопнуть створки. Он вернулся к роли представителя закона и поерзал на стуле, явно ругая себя за то, что едва не проявил слабость.

Мне стало неловко, я вдруг поняла, что мне проще общаться с жестким Магуайром. Не хотелось расслабляться и посвящать его в свои личные обстоятельства.

– Ладно, давайте еще раз. Значит, вы считаете, что мужчина в черной кожаной куртке и свитере с отвисшим воротом, возможно, выходец из Восточной Европы, разбил ваше лобовое стекло клюшкой для хоккея на траве, потому что вы, возможно, оказались свидетелем сделки по продаже наркотиков между этим мужчиной и людьми в черной машине с затемненными стеклами – о которых вы ничего конкретного не запомнили. Все это было на сельской дороге, которая находится неизвестно где, – вы этого не знаете, потому что играли в «дорожные потеряшки». Я правильно излагаю? – Голос у него был утомленный.

– Только машина не моя, а моей подруги Джулии, а в остальном все верно.

---

6 Келлер Хелен – слепоглухая американская писательница и общественный деятель, автор «Истории моей жизни» (1903).