Эта горькая сладкая месть

Виолетта выросла совершенно другой, непохожей на безалаберную мать. Девчонке страшно хотелось вылезти из нищеты, уехать из гадкого барака в собственную квартиру. Она усиленно искала жениха. И, очевидно, обладала прозорливостью, потому что отвергла нескольких перспективных ухажеров и вышла замуж за небогатого, но подающего надежды Алика.

– Такая расчетливая, – вспоминала бабка, – а красавица была! Мужики хвостом бегали, только ей наши заводские не подходили, рылом не вышли.

Однажды Виолетта явилась домой к полуночи. По меркам барака – почти ночью. Баба Рая, маявшаяся бессонницей, услышала шум на кухне и выглянула поглядеть. Виолетта жадно ела холодную гречку, видно было, что сильно проголодалась.

– Смотри, девка, аккуратней, – предостерегла женщина, – нагуляешь, потом всю жизнь воспитывать.

– Что я, дура нищету плодить? – отмахнулась девчонка. – Нет уж, выйду замуж за того, кто сумеет обеспечить, тогда и о детях подумаю.

– Чем тебе Антон плох? – удивилась старуха. Последние месяцы за Виолеттой ухаживал выгодный жених. Сын генерала, студент, да еще и красавец. Любая из барачных невест кинулась бы за таким, роняя тапки. Любая, но не Вилка.

– Хорош-то, хорош, – пояснила она бабке, -

Только маменькин сынок. Что прикажут, то и делает. Ни самолюбия, ни упорства. Ничего нет. Одна радость, что папа генерал. Нет, мне такой не нужен.

– Ну, ну, – сказала баба Рая, – поглядим, что за сокровище отроешь.

Ждать пришлось недолго. Через полгода в бараке появился Алик. Молодой муж совершенно разочаровал соседей. Маленького роста, щупленький, к тому же не имел ни московской прописки, ни богатых родителей.

– Наша-то королева брильянт откопала, – хихикали сплетницы, – ни рожи, ни кожи, ни денег.

Но злорадствовали они недолго. Скоро всем стало понятно, что Алик далеко пойдет. Парень блестяще закончил институт и подался в ученые, сел писать диссертацию. Вилка бегала как ненормальная, зарабатывая деньги на пропитание уколами.

Однажды баба Рая не удержалась и поддела девчонку:

– Муженек-то не спешит на работу! Та хмыкнула:

– Ничего, пусть учится. Время разбрасывать камни. Потом собирать станем.

И оказалась права. На глазах обитателей деревянного барака Алик превратился в кандидата наук. Первую выгоду от этого звания соседи поняли, когда их стали переселять в каменный дом. С бесплатными квадратными метрами в Москве всегда было плохо, а в конце пятидесятых – в особенности. Поэтому комнаты давали неохотно – мужа, жену и ребенка селили на восемнадцати метрах. Два жилых помещения светили только тем, у кого были разнополые дети. Вилка же, к общему изумлению, получила три комнаты. Алик, как кандидат наук, имел право на двадцать дополнительных метров.

Соседи начали уважительно величать молодого мужчину Альбертом Владимировичем.

Вилке завидовали – слишком уж ее мужик отличался от других: не пил, не курил, не ругался матом. Летом никогда не садился с доминошниками или картежниками. Неожиданно Вилка устроилась на работу в ведомственную поликлинику Генерального штаба, ее иногда привозили с работы на черной “Волге”. Местные бабки стали звать девушку Виолеттой Сергевной.

За детьми ходила нянька, молодая краснощекая девица, вывезенная откуда-то из деревни, что тоже казалось странным жителям подъезда.

– Говорить даже не умела как следует, – вздохнула баба Рая, – унитаз первый раз в жизни увидела, до этого по нужде в хлев ходила. И что с ней стало через год – пальто с чернобуркой, ботинки, беретка. Москвичка! Даже сопли перестала кулаком вытирать – платочком кружевным обзавелась. Только я все равно знаю, что она поблядушка.

– Почему вдруг так? – вяло поддержала я разговор, думая, что домработница Павловских мне ни к чему.

– Сама посуди, – усмехнулась бабка. – Аккурат весной, в 59-м году у нас поминки случились. Жуткий случай произошел, вот я и запомнила. Нинка из двенадцатой комнаты из магазина возвращалась. Ее мальчишки-погодки пяти и шести лет увидели мать и побежали через дорогу. А тут откуда ни возьмись – самосвал. Их на глазах у Нинки и убило. Тринадцатое марта было, чертово число. Пятнадцатого хоронили. Народу набежало, уйма! Все плакали, просто убивались, очень жаль было детишек. Пришла и нянька. Я еще обратила внимание, что девчонка то бледнела, то краснела и ушла рано. Виолетте в тот день не моглось, подцепила грипп, а Алика не было в Москве уже почти год. Он уехал по контракту на работу в Заполярье, зарабатывать деньги на кооператив.