Сто имен

— Мэри-Роуз! — окликнула она девушку. — Просыпайся, ты должна это увидеть.

Мэри-Роуз приподнялась на локте и оглядела комнату, не понимая спросонья, куда попала.

— Посмотри! — еще громче, возбужденнее позвала ее Китти.

Мэри-Роуз услышала наконец музыку, выбралась из постели и подошла к окну. Как и Китти, она не сразу поняла, что происходит, когда же поняла, расплылась в счастливой улыбке и с восторгом поглядела на Китти.

— Давай спустимся к ним.

Они оделись и выбежали из гостиницы на дорогу. Ночь тиха, городок погружен в сон, все по домам, в своих постелях. Над головой мерцают тысячи звезд.

Автобус из Сент-Маргарет покинул парковку и стоит посреди дороги, полностью ее перегородив, — все равно движения ночью нет. Фары горят, двигатель работает, а окна закрыты. Фары освещают старый танцзал — двери танцзала открыты, оттуда (это всего лишь старый сарай, но во времена Берди там танцевали ночь напролет) тянет сыростью, затхлостью…

В сумраке танцзала танцует Берди, глаза ее закрыты, голова высоко поднята, — она кружится, распахнув объятия, с незримым партнером под песню Эллы Фицджеральд и Луиса Армстронга «Пусть тебе приснится сон обо мне».

За рулем автобуса Эва, она прижимает микрофон к колонкам CD-плейера. Перед автобусом, на свету, стоят Эдуард и Молли.

Потрясающая сцена. Очнувшись, Китти забралась в автобус.

— Это вы придумали? — спросила она Эву.

— Она рассказала мне, как они с Джейми пробирались сюда и танцевали по ночам. Это была их любимая песня. Запоздалый деньрожденный подарок, — добавила она, со слезами на глазах следя за тем, как Берди танцует в одиночестве в старом танцзале.

И пока Берди танцевала одна в полутьме, Молли и Эдуард, укрывшись от света фар, обнялись, прижались друг к другу, закружились под музыку. Вот и еще одно чудо, сотворенное Эвой, подумала Китти.

Глава двадцать девятая

Наутро настроение у всех поднялось. Пусть Мэри-Роуз и Сэм сели за стол подальше друг от друга, зато Эмброуз и Юджин обрели столь необходимую им легкость, и Эмброуз даже обменялась парой слов с Реджиной, хотя на остальных спутников по-прежнему предпочитала не смотреть. Арчи с Реджиной ночевали в одной комнате, и их близость, их тайна ни для кого не были тайной. Китти как-то непривычно стеснялась Стива и не знала, как себя вести с ним после вчерашнего прерванного Сэмом разговора, но ей было не до переживаний — пришло время поддержать Ачара и Ендрека, настал их великий момент. Мужчины от души поели, все подбадривали их, особенно Арчи, который, очевидно, решил следовать новому плану — откликаться на молитвы. Китти таким даром не обладала, но не трудно было догадаться, о чем молились в то утро Ачар и Ендрек. Стив и Сэм вели за завтраком серьезный разговор и продолжили его в автобусе. Дорого бы Китти дала за то, чтобы иметь возможность их подслушать. Она бы присоединилась к ним, но, как уже было сказано, с нынешнего утра стеснялась Стива. Берди, хоть и не получила выигрыша, приободрилась после путешествия по тропам памяти и прекрасного именинного подарка от Эвы, но сидела тихо, погрузившись в свои мысли, лишь изредка вставляя реплику в общий разговор: она пребывала в настоящем лишь отчасти, в основном же оставалась в прошлом.

Когда садились в автобус, из букмекерской конторы с большим конвертом в руках выбежал молодой О’Хара.

— Бриджет! — позвал он. — Бриджет Мерфи!

Берди остановилась перед дверью автобуса и обернулась к нему. Эдуард поспешил встать рядом с ней, насторожилась и Китти.

— Хорошо, что я успел вас перехватить. Пришлось мне поработать нынче утром. — Он и впрямь покраснел и отдувался. — Прошу прощения за вчерашнее. Моя бабушка… она очень упряма в некоторых вопросах. Очень предана своим, и мы это ценим, но порой ее заносит. Но и я предан памяти своего прадеда. Крепкий был орешек, и щедрым его не назовешь, но бизнес он вел добросовестно и слову своему был верен. Он никогда бы не зажилил выигрыш, раз уж заключил пари. Надеюсь, вы примете эти деньги — ваши деньги — и мои извинения.

Берди в изумлении смотрела на парня.

— И с дедушкой Джейми я дружил. Он часто о вас рассказывал, — добавил молодой человек.

Берди, растроганная, коснулась пальцем своих губ, потом его щеки. Молодой человек зарделся пуще прежнего.