Бенефис мартовской кошки

В субботу я, нагруженная продуктами, поехала к Тине. Запарковав «Пежо» в маленьком дворике, поднялась по лестнице, а когда хозяйка распахнула дверь, весело сказала:

– Давай спускайся, поможешь еду таскать, там мясо для собак…

– Погоди, – мрачно буркнула Тина, – разборка у нас, входи.

Я вошла в комнату и застыла. Вещи на полу, около кучи тряпок зареванная Аллочка.

– Вон чего удумала, – скривилась Тина, – я на дежурство ушла, да сдуру день перепутала, вместо воскресенья в субботу заявилась, пришлось назад катить. Вхожу, а эта из шкафа все выбросила! Ну, быстро говори, зачем везде лазаешь? Деньги ищешь? А если милицию позову, понравится?

– Ой, не надо, тетенька, – зарыдала Аллочка, – это мама мне велела, сама найти никак не может, нам уезжать скоро. Хорошо ей, за покупками побегла, а мне сказала: «Ищи, доча, непременно тут спрятана!» Я ей говорю: «Небось давно продали и прожили», а мамонька на своем стоит: «Нет, такие вещи берегут, просто найти не можем, сховано хорошо». Ой, не вызывайте милицию, мы же все-таки родственники.

– А ну быстро говори, – налетела я на Аллочку, – что искала?

– Брошку, – всхлипнула та.

– Какую? – в один голос воскликнули мы с Тиной.

Аллочка вытерла сопли:

– А то не знаете!

– Не жуй мочалку, – велела я, – не хочешь оказаться в «обезьяннике», тогда мигом рассказывай все.

Аллочка плюхнулась на диван и ввела нас в курс дела.

Галина и Володя, покойный муж Тины, двоюродные брат и сестра. То есть их матери – сестры. Анне Николаевне, матушке Вовы, досталась по наследству дорогая вещь: золотая брошь с огромным бриллиантом удивительно чистой воды. Елена Николаевна, мать Галины, всю оставшуюся жизнь чувствовала себя обиженной. По ее разумению, брошечка должна была быть продана и деньги поделены между сестрами поровну. На все стоны сестры: «У меня нет средств, давай отнесем брошь в скупку», – Анна Николаевна твердо отвечала: «Извини, я потеряла драгоценность».

Потом Володя женился на Тине и уехал к жене в Москву, Галя осталась в родном городе. Все детство и юность она слушала стоны матери:

– Нас обокрали!

Сестры умерли разом, сначала Елена, а через полгода Анна. Галя первой вошла в квартиру тетки и тщательно обыскала все, но брошку не нашла. Напрашивался вывод: Анна Николаевна отдала раритет сыну.

Галя попыталась восстановить историческую справедливость, съездила к двоюродному брату в столицу и попробовала вытребовать свою долю. Но Володя попросту выгнал ее, нагло заявив:

– Брошь моя, перешла от матери, какое отношение ты к ней имеешь? Езжай назад и не смей больше ко мне являться!

Пришлось убираться.

Шли годы, в душе Галины жила обида. Потом умер Володя, Галя узнала о его смерти через много лет, чисто случайно. Никаких связей родственники не поддерживали. Весть о кончине двоюродного брата не огорчила Галину. Она собралась в Москву и явилась к Тине, наврав, что Аллочка собирается поступать в институт. На самом деле перед матерью и дочерью стояла другая задача – найти брошь. Стоило мне и Тине уйти, как бабы начинали лазить по закоулкам, но безуспешно. В конце концов, Гале пришла в голову мысль, что в задней стенке шкафа есть тайник, и она велела Аллочке разобрать гардероб. Но тут некстати вернувшаяся Тина застала девушку на месте преступления.

– У тебя есть такая брошь? – повернулась я к подруге.

Та, чуть помедлив, спросила:

– Такая желтая, с огромным прозрачным камнем?

– Ага, – кивнула Аллочка, – мамочка говорит, бриллиант просто здоровенный, а вокруг сапфиры.

– Минутку, – сказала Тина и вышла в коридор.

Через пару секунд она вернулась, неся в руках довольно грязную тряпку из непромокаемой ткани.

– Смотри, – ткнула она мне под нос обноски, – похоже?

Я уставилась на брошь, прикрепленную к вещи. Овальная оправа из желтого металла, в центре торчит невероятных размеров кусок стекла, окруженный россыпью синих камешков.

– У меня только такая брошка имеется, – усмехнулась Тина, – золото кастрюльное, камни дорожные.

Но в моей душе уже зародились сомнения: слишком весело переливался электрический свет на гранях «страза». Ни слова не говоря, я выхватила из рук Тины брошку, подошла к окну и резко провела камнем по стеклу. Появившаяся глубокая царапина не оставляла сомнений: в моих руках бриллиант.

– Мать моя, – всплеснула руками Тина, – никак и впрямь настоящая! Во дела!

– Разве тебе муж не говорил о драгоценности?