Бенефис мартовской кошки

– Ну? – жадно поинтересовалась Ленка.

– Духи приволокла. Вернее, набор, пузырек вонючий, браслетик и ожерелье, якобы из жемчуга. Хотя это я зря, жемчуг настоящий. Тут намедни по Тверской прошвырнулась, зашла в пару магазинчиков, увидела, сколько сей подарочек стоит, и чуть не скончалась. Лучше бы деньгами дала, Люська давно о музыкальном центре мечтает. За каким лядом четырнадцатилетней девке жемчуг с элитным парфюмом? Ва-аще головы никакой нет!

– Она свою дочурку с макушки до пяток брюликами обвесила, – влезла Ленка.

– Так ее Машка отвратительная толстуха, нос картошкой, глазки – щелочки, уши как ручки у кастрюли, – взвизгнула Ната, – ясное дело, надо же женихов приманивать, вот и старается. Да и что ей? Денег немерено, проблем никаких. Вон, видишь, от скуки с идиотским мопсом по людям таскается.

– Знаешь, – засвистела Ленка, – я люблю собак, но мопсы, ей-богу, такие уроды, а этот ее Хуч полный кретин, вечно жрет, морда в крошках, прямо с души воротит смотреть. А она его нацеловывает: «Ах, ах, Хучик, ах, ах, красавец».

– С другой стороны, – ехидно протянула Ната, – кого ей еще любить? Мужика-то нет!

– А полковник? Он теперь с ними живет.

– Да ты что, – воскликнула Ната, – разве не знаешь?

– Нет.

– Ну даешь, все уже и говорить давно на эту тему перестали, а ты не в курсе.

– Ну!

– Он любовник Ольги, близнецы от него. Вот приедешь в гости, приглядись, просто одно лицо.

– А Аркадий что?

– Ничего, он импотент!

Не в силах больше слушать весь этот бред, я зашвырнула трубку в сумку.

Да, действительно я подарила Люське набор от Шанель. Но за несколько дней до праздника Люся сама позвонила Машке и стала ныть: «Прикинь, какую штуку видела, с ожерельем».

Естественно, Манюня мигом помчалась в магазин и купила набор. У Машки развился комплекс, она чувствует себя виноватой из-за того, что намного богаче своих подруг, вот и пытается изо всех сил исправить несправедливость. К слову сказать, ни Сашка Хейфец, ни Ольга Чалова, ни Катя Иванова никогда не делают никаких намеков и страшно злятся, если Маня пытается купить всей компании билеты в кино, но кое-кто бессовестно пользуется Маруськиной добротой.

И потом, Манюня вовсе не толстая, у нее хорошенькая, свеженькая мордочка с большими голубыми глазами, роскошные белокурые волосы и аккуратный носик. Никаких бриллиантов у моей дочки нет, носит украшения, соответствующие возрасту: серебряные сережки и браслеты, бисерные фенечки, цепочки, кулончик из горного хрусталя. Может, это его Натка приняла за алмазный.

А уж насчет того, что полковник – отец близнецов! Я даже и не предполагала, до какой мерзости могут додуматься люди. Уж скорей Хуча можно посчитать сыном полковника, Анька и Ванька совсем не похожи на Александра Михайловича.

Я сидела на скамейке, отупев от духоты и шума. Мопсы противные? Да мой Хучик красавец! И ему никогда не придет в голову рассказывать мерзкие сплетни!

Ладно, теперь поговорим с Женькой.

– Да, – рявкнул приятель.

– Женечка…

– Ты где?

Я чуть было не сказала: «На Курском вокзале», но неожиданно соврала:

– В пиццерии «Мастер Итальяно».

– Это где? – не успокаивался Женька.

– На площади у Курского вокзала.

– Немедленно езжай сюда.

– Почему?

– Сейчас перезвоню.

Я уставилась на пищащую трубку.

Минут через десять прозвучал звонок. Из трубки доносился шум, очевидно, Женя вышел на улицу.

– Немедленно ехай сюда.

– Глагола «ехай» в русском языке не существует, – не утерпела я.

– Послушай, – взвился Женька, – грамотная ты наша! У Лени Максимова к тебе куча вопросов, неприятных!

– Каких, например?

– Стаса Комолова отравили.

Я чуть не упала.

– Да ну!

– Баранки гну! – заорал Женька. – Поднесли мужику лекарство в таком количестве, что хватило бы на половину населения Москвы.

– Как же так? – забормотала я. – Кто? Когда? Мы же два часа были вместе… Что же за отрава такая, которая столь долго действует?

– Очень даже быстро убивает, – отчеканил Женька, – только глотнешь – и пишите письма, он и охнуть не успел.

– Но кто…

– Ты! – рявкнул Женька. – У наших сложилось твердое мнение, что угостила парня ты.

– Я?! С ума сойти. Мы не знакомы совсем.

– А некий Алексей Зырянов сообщил, будто ты со Стасом на его дне рождения весь вечер проплясала и прохихикала, было такое?

Я вспомнила наш разговор со Стасом у входа в консерваторию и растерянно ответила: