Бенефис мартовской кошки

Примерно полчаса Маня выливала на меня домашние новости. Зайке стало лучше, но она, естественно, в больнице, Кеша сидит около жены, забросив все дела. От Александра Михайловича ни слуху ни духу, и каждый день звонит злой Женька.

– Представляешь, – тарахтела Маня, ковыряя ложечкой кофейную жижу, – он прямо шипит в трубку: «Ну, где твоя мать?» А позавчера в одиннадцать вечера неожиданно приехал в Ложкино и пошел во все комнаты заглядывать, небось думал, что мы с Иркой врем и ты на самом деле дома.

Мои руки сжались в кулаки: «Ну, Женя, погоди, я никогда не прощаю предателей».

– Близнецы здоровы, собаки с кошками тоже, Ирка с Катериной целый день стонут: «Господи, что же это делается!» Еще они рыдают по Хучику. Все решили, что мопс потерялся, но я сразу поняла, что ты его с собой прихватила. А зачем я тебе понадобилась?

– Деньги кончились.

– Молодец, мусечка, – одобрила Маня, – лучше я со своей карточки сниму, поехали.

В банке Манюня решительным шагом подошла к служащей, взяла листок бумаги, ручку, написала пару цифр и сказала:

– Мне нужны эти суммы, срочно. Верхняя – в валюте, нижняя – в рублях.

Девушка в темно-синем костюме и белой блузке улыбнулась, взяла карточку, ввела код, потом неожиданно спросила:

– Ваше имя?

– Воронцова Мария Константиновна.

– Подождите минуту.

Мы спокойно сидели, наблюдая, как кассир идет куда-то в глубь служебных помещений, никого, кроме нас, в зале не было. Вдруг раздался негромкий короткий звонок. Охранник, стоявший возле дверей, мигом задвинул огромную щеколду и встал у выхода, расставив ноги. Кассиры как по команде подняли руки вверх, дернули какие-то веревки, и перед ними в мгновение ока упали решетки, только перед нами с Манюней оказалось свободное окошко. Я посмотрела на часы. Они решили закрываться? Однако странно, этот банк обычно прекращает работу в 21.00, а сейчас нет и семи.

Не успела я удивиться, как в зале показался управляющий Геннадий Филиппович. Я великолепно знаю парня. Как правило, приезжая за деньгами, поднимаюсь в его кабинет и жду заказанную сумму в комфортных условиях, испивая ароматную арабику. К слову сказать, кофе, который подают в банке, намного вкуснее того, каким балует своих посетителей кафе, где мы побывали полчаса назад. Увидав, что Геннадий, одетый, как всегда, в великолепный костюм и отглаженную сорочку, пересекает зал, я прикусила губу. Вовсе ни к чему, чтобы управляющий сейчас издал радостный вопль и закудахтал:

– Ах, ах, ах, Дарья Ивановна, отчего же вы тут сидите, почему не у меня в кабинете?

Потом я вспомнила, что превратилась в брюнетку, и слегка успокоилась. Надеюсь, Геннадий Филиппович скользнет по мне равнодушным взглядом, одарит дежурной улыбкой, предназначенной для клиентов, и исчезнет в служебных помещениях. Но вышло не так. Он быстрым шагом подошел к нам и резко, без всяких улыбок и приветствий спросил:

– Кто из вас Мария Константиновна Воронцова?

Я ликовала в душе. Здорово загримировались.

– В чем дело? – поинтересовалась Манюня.

Глава 14

– Вы Воронцова?

– Я, – ответила Машка, – а что произошло?

– Карточка чья?

– Моя.

– Не врите, – неожиданно заявил Геннадий Филиппович, – давайте решим дело миром, тихо и спокойно. Ни нам, ни вам шум не нужен, милицию вызывать не станем. Будем считать, что вам не повезло. Воронцова Мария Константиновна наша постоянная клиентка, естественно, я великолепно знаю ее и могу сказать, что вы похожи на Машу, как я на самаркандского верблюда. Ну-ка, говорите быстро, где взяли карточку, как узнали данные владелицы и код?

– Но… – завела Маруська.

Геннадий Филиппович поднял руку и упер в Машкину грудь золотой «Паркер».

– Лучше ничего не врите! Если сейчас расскажете правду – отпущу с миром, начнете лгать – вызову службу безопасности, и разберемся с вами сами, без милиции.

– Я Маша, – шепотом сказала девочка, – а это моя мама.

Очевидно, от злости на наглых воровок управляющий нажал на «Паркер», послышался шорох. На пол быстро-быстро побежал ручеек гречневой крупы.

– Это что? – оторопел Геннадий Филиппович.

– Гречка, – сказала я, – каша такая, неужели никогда не пробовали?

Банкир, не говоря ни слова, ткнул Машку в другую «грудь». Кучка серо-коричневых зернышек на безукоризненно вымытом полу стала больше.

– Ясненько, – голосом, не предвещающим ничего хорошего, протянул управляющий.