– Ага, кто бы мог подумать, что ухо так далеко! Она так убивалась! Я хотела как лучше, вот и вызвала «Скорую».
– Забудь, – устало сказала я. – Ухо было от шапки.
Выслушав Манины крики, я плюхнулась на кровать. Принять ванну не удалось, так хоть подумаю спокойно!
На следующий день в районе полудня я сидела в отделе кадров консерватории и, глядя в лицо милой светловолосой женщины, самозабвенно врала:
– Газета «Вечерний досуг», где я работаю, любит давать материалы о простых людях, находящихся за сценой. Допустим, об известных музыкантах, талантливых исполнителях знают все, а об уборщицах, которые приводят в порядок Большой зал, не известно никому, разве это справедливо?
– Отнюдь, – улыбнулась кадровичка, – очень хорошо, что ваше издание решило обратиться к этой теме. Только извините, я никогда не встречала его в киосках.
– А мы распространяемся по подписке, – быстро выкрутилась я.
Заведующая кивнула, тут дверь распахнулась, и вошла старушка самого благообразного вида.
– Лия Михайловна, подпишите.
Кадровичка быстро подмахнула поданную бумагу и сказала:
– Знакомьтесь, наша легенда Роза Михайловна Щербак. Сорок лет на одном месте.
Роза Михайловна ее поправила:
– Сорок три года стою в гардеробе. Пора бы уже и молодым место уступить.
– Что вы, – замахала руками Лия Михайловна, – еще поработать придется, да вы любой тридцатилетней фору дадите.
Роза Михайловна покраснела от удовольствия. Простоватая старушка, не избалованная вниманием и комплиментами, показалась мне более подходящим объектом для расспросов, чем хитро улыбающаяся Лия Михайловна, поэтому я быстро сказала:
– Можно мне с вами поговорить?
– Конечно, – ответила бабуся, – пойдемте на мое рабочее место.
Меня отвели к вешалкам, посадили на высокий стул с темно-красной, слегка вытертой бархатной обивкой и вывалили на голову массу сведений. Роза Михайловна трепетно относилась к своей профессии, считала себя приближенной к миру музыки. Нынешние зрители ей решительно не нравились.
– Раньше, – журчала старушка, – дамы приходили в вечерних платьях, переобували туфельки, красота смотреть! А теперь в джинсах! Представляете? В чем на огороде рылись, в том и заявились музыку слушать! Кошмар, никакого трепета! Ужасно! А мужчины? Еще хуже! Брюки мятые, в руках пиво! Один такой мне все непочатую бутылку совал и требовал: «Спрячьте в гардероб, после концерта выпью».
– Зато у вас капельдинеры прекрасно одеты, – влезла я в рассказ, – и мужчины, и женщины в костюмах, очень хорошо смотрятся.
Роза Михайловна недоуменно глянула на меня.
– Действительно, все в форме, только мужчин у нас нет. За порядком следят лишь женщины.
– Да? А вот я была недавно в директорской ложе, и мне мужчина принес воды, сказал, что служитель.
Роза Михайловна рассмеялась:
– Вы женщина молодая, интересная, вот к вам и решил привязаться кавалер! Наверное, рассчитывал познакомиться! У нас работают лишь лица женского пола, в зале я имею в виду. Есть рабочие, но они со слушателями не пересекаются. Нет, это просто к вам ухажер пристраивался.
– Маловероятно, – пробормотала я, – он сказал, что служит капельдинером.
– Нет, милая, – улыбнулась Роза Михайловна, – совершенно невозможная вещь. Просто вы вышли из зала…
– Я сидела в директорской ложе!
– Тем более! Там уже много лет Тамара Павловна хозяйничает!
– Значит, мужчин нет?
– Нет.
– Совсем?
– Совершенно.
Я замолчала. Потом, чтобы не вызывать у милой Розы Михайловны лишних подозрений, задала ей пару совершенно ненужных вопросов и, закончив изображать из себя журналистку, пошла к двери.
На улице неожиданно похолодало, да и пора бы осени вступить в свои права, сентябрь скоро закончится. Дрожа в слишком тоненькой курточке, я направилась было к метро, но тут сзади раздалось:
– Эй, девушка, погодите!
Я обернулась, ко мне торопилась худенькая, изможденная женщина.
– Во сколько оцените информацию о мужчине, который работает в ложе директора? – без всяких церемоний поинтересовалась она.
Я слегка растерялась и в ту же секунду узнала тетку. Она сидела на стуле в гардеробе недалеко от того места, где мы разговаривали с Розой Михайловной.
– Так как? – нетерпеливо повторила бабенка. – Стоят, по-вашему, эти сведения денег? И сколько дадите?
Я огляделась вокруг, увидела в двух шагах вывеску «Кафе» и велела: