– Что же тут гениального?
– Все, – захихикал Ванька. – Сколько раз я тебе объяснял: не в песнях дело! Мальчишек Свин потрясно подобрал. Один беленький, курносенький, голубоглазенький, другой брюнет, смуглый, третий ни то ни се, русый. На любой вкус. Девки визжать будут, им такие пряники нравятся.
– Идешь после «Лисичек», – сообщил Свин, возвращаясь, – собирайся потихоньку. Ой, что с тобой?
Я обернулась. Лицо Риты было покрыто красными пятнами.
– Что случилось? – напрягся Ванька.
– Э… э… – закашлялась Рита, потом просипела. – У меня голос пропал, кашель налетел и сопли текут… мне плохо!
С этими словами она закрыла глаза и затряслась в ознобе.
Я бросилась к певице.
– Кажется, у нее температура поднимается.
Ванька вскочил.
– Тут Василий выступать должен, я видел его в коридоре, он же врачом на «Скорой» работал.
– Зови Васю сюда! – нервно воскликнул Свин.
– На приступ аллергии похоже, – озабоченно сказал Василий, осмотрев Риту, – вот на бумажке я написал название, гоните живо в аптеку, а вообще-то, «Скорую» зовите, может отек Квинке начаться. Она что ела или пила?
– Ничего, – ответил Свин, – хлеб просто.
– Марку сигарет, может, сменила или духи другие приобрела?
Свин посмотрел на меня.
– Вроде нет, – промямлила я и вдруг сообразила: – Тмин! Батон был им щедро обсыпан. Рита никогда до сего момента эту пряность не пробовала. От тмина может аллергия начаться?
– От чего угодно золотуха бывает, – сказал Василий.
– Вот, – влетел в гримерку запыхавшийся Ванька, – хорошо, ларек у входа стоит, а в аптеке провизорша фанатка, так бы не дала.
Вася ловко сделал укол, Рита, закрыв глаза, лежала на диване.
– Ну, ну, – захлопотал Свин, – ща получшеет. Споешь – и домой, баиньки.
– Глупость не пори, – перебил его Василий, – ее прямо сейчас в клинику везти надо.
– А выступление?
– Офигел? Ей не встать, и голос пропал, один сип.
– Так под фонограмму же, – пытался добиться своего Свин, – надо просто попрыгать, рот поразевать.
– Ты долдон, – вышел из себя Вася, – идиот! Девка загнется, ее к врачу тащить нужно, вызывайте медиков. Впрочем, я сам позвоню.
Высказавшись, он ушел. Свин в растерянности глянул на Риту.
– Кисонька, – непривычно ласковым голосом произнес он, – совсем не можешь работать? Попробуй, вдруг получится.
Рита не отвечала, лежала, тяжело дыша.
– Отвянь от нее! – рявкнул Ванька и схватил мобильный: – Алло, «Скорая». У нас тут женщине плохо.
– Ужасно, ужасно! – заметался по гримерке Свин.
Я решила утешить его:
– Ничего, Глафира выздоровеет, не переживай так.
– Да куда она денется! – заорал Свин. – А вот что с концертом будет! Такой нечасто бывает. День рождения одного из самых рейтинговых телеканалов! Журналистов пруд пруди, камер и магнитофонов море, запись идет. Потом передачу станут безостановочно крутить. Такой пиар! Бесплатный! Все есть! А Глафиры не будет. Катастрофа, жуть, мрак…
– Нацепи на себя парик, – гаркнул Костик, – и прикинься Глафирой, все равно фонограмма пойдет. Попрыгай, потряси окороками, авось сойдешь за звезду!
Свин замер. Его маленькие злые глазки стали невозможно большими, потом они начали медленно вываливаться из орбит. Я испугалась, что обозленный продюсер сейчас растопчет не в добрый час пошутившего музыканта, и сказала:
– Свин, хочешь чаю? Хорошо успокаивает.
ГЛАВА 31
Издав вопль раненого носорога, Семен кинулся на меня. Я хотела юркнуть за дверь, но не успела. Короткие толстые пальцы продюсера вцепились в мою майку, потянули ее вверх.
– Немедленно раздевайся!
– Ой, не хочу! Да и с какой стати?
– Живо, – бесновался Свин, сдирая с меня джинсы. – Дайте ей Глафирин комбинезон. Так, натягивай, дура.
– Зачем?
Потная ладонь хлестнула меня по щеке.
– Молчать! Одевайся!
Испугавшись, я в мгновение ока нацепила одно из концертных одеяний певицы.
– Теперь парик, здорово! Намажьте ей морду, погуще, – командовал Свин, – ресницы наклейте, губы, губы поярче, классно. Значит, слушай, киса, пойдешь вместо Глафиры.
Я отшатнулась.
– Свин! У тебя воспаление мозга началось? Я совершенно петь не умею!
Продюсер вцепился в мою шею:
– Молчи, котя, и запоминай. Петь тебя никто не просит, пойдет фонограмма. Твоя задача попрыгать, поскакать, помнишь, как это Глафира делает?
– В общем, да.